Радиотелефон! Мобильники были лишь у него и у Арады. Тот, что у него — в кармане, второй аппарат — в чехле, пристегнутом к поясу референта. Добротный кожаный чехол, даже щеголеватый, как и одежда Хью… Правда, после скитаний в джунглях его башмаки и брюки выглядели не лучшим образом.
А мог ведь заложить!.. Днем или ночью — словом, в любое время, размышлял Каргин, присматриваясь к гипотетическому ренегату. Забраться в скалы в темноте, будто по неотложной надобности, и вызвать этих, в черном… Тотчас были бы здесь и шуганули ракетами… И получился бы славный фарш — из президента, его сестрицы и верных мамелюков…
Однако не заложил! Выходит, не предатель? И шуточек с дверью не было? То ли замок и правда сломался, то ли сменили код, но в этом деле аргентинец не замешан?
Теряясь в догадках, Каргин подошел к нему, присел на бугристый базальтовый обломок и дружелюбно улыбнулся.
— Буэнас диас, дон Умберто…
Тот с удивлением вскинул глаза.
— Знаете испанский, Керк?
— Лучше английского. Это одно из условий моего контракта.
— Где изучали? В России?
— Не только в России.
— Где же? В Испании?
— Нет. Гораздо дальше…
Прищурившись, Каргин продекламировал:
Там земля, где кактусы и агавы высятся, как органы в храмах зеленых, где прозрачны своды, где воедино слиты воздух, вода и солнце, где стираются от следов сандалий и уходят в сторону вдруг дороги; километры и лиги, пустившись в бегство, без следа в глуши лесной пропадают [34] .
Это было написано о Мексике, но к Никарагуа подходило ничуть не меньше. Там, в Никарагуа, хватало и агав, и кактусов, и пыльных троп, на которых следы сандалий стирались вместе с человеческими жизнями.
Благозвучная испанская речь журчала словно Гвадалквивир в тенистых зеленых берегах. Арада уже не глядел в небеса, а слушал с полузакрытыми глазами. Его высокомерное лицо смягчилось.
— В самом деле, далековато… далеко и не похоже на Аргентину… Аргентина — это степи, пастбища и стада… — Он поднял веки и, будто подчеркивая, что лирические отступления завершены, перешел на английский: — Хотите посоветоваться, Керк? О чем?
— Хочу спросить. Насчет замка на двери в бункер… Код когда-нибудь меняли?
— Каждый месяц, в целях безопасности. Этим занимался Спайдер. Определенного дня не было, иногда он вводил новый шифр в первую неделю, иногда — в последнюю. Затем в течение двух-трех часов сообщал комбинацию мне и мистеру Квини.
— Квини — это дворецкий? Тот, который сейчас на континенте?
— Да. Шифр знали только мы — Спайдер, я и Квини. Возможно, Спайдер сменил его поздним вечером и не удосужился мне сообщить? Возможно… Он человек аккуратный, но, клянусь девой Марией, это самая разумная гипотеза. Да, самая разумная, если не предаваться фантазиям… — Холодные глаза Арады вдруг сверкнули, он снова покосился на безоблачное небо и заметил: — Впрочем, случилась более странная вещь…
Ему хотелось что-то добавить, но Каргин перебил:
— Выходит, босса… я имею в виду мистера Халлорана… не информировали о новой комбинации? И сам он не мог открыть дверь? Как же так?
Арада отрицательно покачал головой.
Да, самая разумная, если не предаваться фантазиям… — Холодные глаза Арады вдруг сверкнули, он снова покосился на безоблачное небо и заметил: — Впрочем, случилась более странная вещь…
Ему хотелось что-то добавить, но Каргин перебил:
— Выходит, босса… я имею в виду мистера Халлорана… не информировали о новой комбинации? И сам он не мог открыть дверь? Как же так?
Арада отрицательно покачал головой.
— Я этого не утверждаю. Учтите, запирающее устройство — довольно сложный механизм. Масса электроники, распознающие системы и бог ведает, что там еще… я в этом не специалист… Можно открыть, набрав двенадцатизначную комбинацию — ее-то Спайдер и менял. Можно открыть иначе… не знаю, каким образом, но думаю, паролем высшего приоритета. Он был известен только сеньору Патрику.
Похоже на правду, решил Каргин и с нарочитой небрежностью поинтересовался:
— А что с другими дверями? С теми, которые ведут из убежища в кратер?
— Там все проще. Только внутренние замки и засовы, очень надежные, однако без хитростей. Это запасные выходы. Так, на крайний случай…
— Сколько их? И где они?
— Пять… или, кажется, шесть… Один у свалки, второй метров на пятьсот правее, третий примерно под озером, внизу, а остальные… — На лице аргентинца отразилось раздумье. — Нет, не помню! Такие вопросы находились в компетенции Спайдера. Сам я редко посещал убежище. Что мне там делать?
И верно — что? — молча согласился Каргин, вставая. Ядерная война еще не началась… Дай бог, и не начнется.
Арада поднял голову, дернул его за рукав.
— Послушайте, Керк… черт с ним, с убежищем и замками… У нас есть другая проблема, со связью.
— Проблема есть, а связи нет, — откликнулся Каргин. — Мы можем гадать, как вырубили ретранслятор, но сожалеть об этом поздно. Теперь к антенне не подступишься, там неприятель хозяйничает. Да я и не знаю, где и что отключено… А вы?
— Я тоже не в курсе, однако не будем об этом. Я про другое, совсем про другое… — Впалые щеки Арады порозовели от возбуждения. — Мы — то есть наш аналитический центр — был в постоянном контакте с главной штаб-квартирой ХАК. В основном, со службой Брайана Ченнинга. Нам посылали финансовые обзоры, биржевые сводки, проекты договоров, ну, и тому подобные материалы… От нас — от сеньора Патрика — шли распоряжения. Непрерывный обмен, сотни документов в сутки, мегабайты кодированной информации! От нас через антенну — на спутник, затем — в Халлоран-таун, в компьютеры штаб-квартиры… Ну и обратно, разумеется. Вы понимаете?