Встречают?.. — подумал Каргин. Ждут? Но кого? В «оспрее» — он сам да два пилота… Были, правда, тюки в багажном отделении, но вряд ли с письмами. Письма, как и барачный военный городок в тайге, печи, топившиеся дровами, примусы и многое другое, остались в далеком детстве. Письма — настоящие письма — были теперь редкостью, особенно в Штатах, в краях торжествующего прогресса; телефон и компьютерная связь хоронили их с каждым годом все надежнее и глубже. Вот и Кэти сказала: звони мне… Звони, а не пиши… Звони, и называй ласточкой…
Каргин улыбнулся и на мгновение смежил веки. Память о минувшем вечере была сладка, но к ней примешивалась горечь: что-то они не сказали друг другу, будто решив по молчаливому согласию, что время для серьезных разговоров не пришло. Может, оно и к лучшему? — думалось Каргину. Он свободен, и она свободна, никто ничего не обещал, а дальше — поглядим… Определенность хороша в солдатском ремесле, а отношениям с женщиной тайны придают пикантность.
Он начал размышлять о тайнах и причудах Кэти, но в этот момент колеса стукнули о землю. Взвыли, тормозя разбег, турбины, «оспрей» покатился по взлетно-посадочной полосе и замер метрах в тридцати от павильона. Звонко щелкнул замок люка. Каргин поднялся, откинул невесомую дюралевую дверцу и спрыгнул на серый ноздреватый бетон. Ветер с моря взъерошил волосы, солнце брызнуло в глаза. Он вытащил темные очки, водрузил на нос и ровным солдатским шагом направился к толпе.
Если тут кого-то ждали, то явно не его. Женщины — их было три или четыре — шептались о чем-то и хихикали, собравшись тесным кружком, мужчины, покуривая сигары, лениво следили за парнями из аэродромной команды — те, подогнав цистерну с горючим к белому боку «оспрея», уже разматывали шланг. Вновь прибывший был удостоен пары нелюбопытных взглядов, вежливой улыбки какого-то седовласого джентльмена (тот даже приподнял шляпу) и взмаха рукой. Махал мускулистый загорелый тип, небрежно опиравшийся на дверцу пошарпанного джипа.
Спайдер, понял Каргин и зашагал прямиком к мускулистому.
У Альфа Спайдера, человека больших полномочий и бывшего президентского секьюрити, оказался глубокий гулкий бас. Он был высок, длинноног, жилист и, вероятно, очень силен; выглядел на тридцать пять, однако глазки, маленькие и хитроватые, выдавали более зрелый возраст. Хлопнув Каргина по спине, Спайдер поздравил его с прибытием в рай и пообещал те радости, какие там положены солдату — холодное пиво и горячих девочек. Пиво через час-другой, а девочек попозже, к вечеру, когда они наведаются в «Пентагон». Этот клуб располагался в поселке, и стало ясно, что в данный момент поселок не был их ближайшей целью. Другим обитаемым местом на Иннисфри являлась вилла Халлорана, и Каргин решил, что к ней они и направятся — если только спецов по безопасности не селят в джунглях и пещерах. Это не исключалось; как-никак, безопасность — дело тайное, секретное.
Спайдер полез в машину, кивнул на сидение рядом.
Спайдер полез в машину, кивнул на сидение рядом. Потом, заметив, что Каргин разглядывает людей у павильона, пояснил, что здесь собрались отпускники. Клистирная трубка Магуар, личный доктор босса, дворецкий Джерри Квини, шеф поселковой администрации Остин Тауэр и кое-кто еще; отбывают с женами на континент, но непременно возвратятся через четыре недели, к намеченному празднику. Праздником был королевский «хэппи бездэй», иными словами — день рождения Халлорана, справлявшийся 23 июля с большой помпезностью. Тем более, что дата нынче ожидалась круглая: семьдесят пять, три четверти столетия.
Альф, как и предупреждал коммодор Мэлори, оказался мужчиной словоохотливым и компанейским. В ближайшие пять минут он обрушил на Каргина массу сведений о жителях Иннисфри, администраторах, техниках, слугах и барменах, об офицерах охранной роты и капитане яхты «Дублин», а также о девочках, которых Альф называл чикитками. Без умолку тараторя, он вырулил на главное шоссе, соединявшее поселок с взлетно-посадочным полем и мостом, и прибавил газу. Вдоль обочин кивали зелеными гривами пальмы, за ними тянулся лес, однако не дикий, как в кратере, а окультуренный: сейбы с широкими, похожими на доски корнями, раскидистые и будто приплюснутые гинкго, небольшие стройные панданусы с пучками узких листьев, рододендроны, агавы и бамбук. Воздух казался приятным и свежим, без всяких миазмов, донимавших в заирских болотах и ангольских джунглях, и мнилось Каргину, что он и в самом деле попал в рай — пусть даже этот парадиз был вовсе не предназначенным ему местом, никак не похожим на подмосковные леса и краснодарские степи.
Промелькнул мост над речкой, полноводной и чистой, будто младенческая слеза. Капитальный мост, отметил Каргин, под старину, из внушительных глыб базальта; такой ни бомбой, ни бронебойным снарядом не своротишь. За мостом шоссе разделялось на-трое: прямо — к Северному блок-посту, направо — в горы, к хозяйской вилле, и налево — к морю. Последняя — западная — магистраль шла вдоль мыса до самой его оконечности, где находился Пятый блок-пост, оборонявший вместе с Четвертым ведущую в бухту протоку. Шестой пост был выстроен у дорожной развилки: купол из бетона с амбразурами и пулеметами, глядевшими во все стороны. Рядом, в тени, стоял армейский джип, и в нем дремали крепкие смуглые коммандос. При виде Спайдера они поднялись, изобразили на лицах бдительность и отдали салют.