— Взвод Хайме Гутьерреса… их дежурство… — сообщил Альф, прервав на мгновение байку о том, как он выбирал для Нэнси Рейган белье и вечерние туалеты. Джип свернул направо, в гору, но подъем был не крут, и с километр дорога шла по прямой; времени как раз хватило, чтоб досказать историю про Нэнси, ее бюстгалтеры и кружевные трусики. Каргин, чтоб не остаться в долгу, поведал о лейтенантах-танкистах из подмосковного гарнизона, давших зарок при каждой встрече пить чего-нибудь новенькое. Встречались они через день, перепили все жидкости от водки до денатурата, и перешли к коктейлям из зубных паст и средства для чистки блях, разболтанным в чифире. Это их желудки вынесли, но следующим был сапожный крем, а от него случилась неприятность: сыпь в паху и почернение близлежащего органа.
Спайдер похохотал, подивился российской смекалке и принялся расспрашивать о девочках: какие будут погорячей, беленькие, парижские да московские, либо черненькие, с берегов Убанги и Арувими [29] . Каргин высказался в том смысле, что темперамент — фактор не расовый, а генетический и узнается по цвету белья, не кожи; если белье на девушке белое, так это дохлый номер, а если зеленое или красное, то самый смак. Откуда ж белье у черненьких? — заинтересовался Альф, и пришлось ему объяснять, что даже в жаркой Африке девушки голышом не бегают, а носят юбки из белого лыка или из свежих пальмовых листьев.
Когда джип, подвывая и взревывая, полез в гору, отношения у них совсем наладились: они стали если уж не друзьями неразлей-вода, то добрыми приятелями.
Что подтверждало известный интернациональный тезис: анекдоты — первый шаг к солдатской дружбе. Вторым, разумеется, была выпивка.
Дорога извивалась серпантином, и с высоты Каргин мог разглядеть залив с застывшей у мола океанской яхтой, бело-оранжевую башенку маяка и весь поселок, разделенный пополам короткой и широкой центральной улицей. Можно было поставить рубль против доллара, что называется она Мэйн-стрит [30] , и что ее обитатели относятся к местной островитянской знати. Впрочем, дома их никак не выделялись на фоне остальных строений — тонули, как остальные жилища, в зеленях, и только массивная высокая казарма соперничала с кронами саговников и пальм.
Нашарив взглядом здание казармы, Каргин с сожалением вздохнул. Видно, не судьба ему командовать охранной ротой, гонять Гутьерреса, Сегри и Моруэту… Нет, не судьба! С другой стороны, ротой он накомандовался в Легионе, двух лейтенантов гонял — покойного Стейнара и Свенсона, еще живого… Ну, а новый, хоть и неведомый пока что пост мог оказаться неплохим и более престижным, чем должность гарнизонного начальника. На этот счет разговорчивый Спайдер не вымолвил ни слова, а лишь болтал о том, о сем, расспрашивал об Африке и легионной службе, травил анекдоты и деликатно прощупывал Каргина. Вопросы были вполне невинными, однако Каргин уверился: его послужной список изучен с начала и до конца, без всяких купюр и пропусков.
Глухое отдаленное рычание прервало их беседу. Над бухтой мелькнула светлая тень с распластанными крыльями и, стремительно ввинчиваясь в воздух, ринулась к облакам. «Оспрей» быстро набирал высоту, рев двигателей сделался тише, затем яркая искорка корпуса истаяла в небесной синеве, будто капля росы под жаркими солнечными лучами.
Проводив самолет взглядом, Каргин промолвил:
— Говорили, я буду ходить в твоих помощниках.
— Кто говорил? — лениво поинтересовался Спайдер, притормаживая перед очередным поворотом.
— Шон Мэлори, большой босс из Халлоран-тауна. — Каргин выдержал паузу и поинтересовался: — Нужен тебе помощник, Альф? И по какой части?
— Это старику решать. Может, займешься восточным побережьем, наладишь охрану… Хотя какого дьявола там охранять? Все вроде бы о'кэй… камни, болота, скалы и жабы… Так что я думаю, он тебя егерем определит. Егерь ему не помешает. Я вот с ним бегаю по утрам, но в кратер таскаться — увольте! Ни за какие деньги! А он желает поохотиться. На попугаев или, к примеру, на крыс… Ты как стреляешь-то, парень?
— В крысу не промажу. В попугая тоже, — сообщил Каргин, мрачнея и хмуря брови.
Идти в крысиные отстрельщики! Еще чего!
Впрочем, вряд ли его ожидал такой позор. Что-то в тоне Спайдера и в выражении маленьких хитрых глазок будто намекало, что помощник измерен, взвешен и распределен, что участь его решена, и что палить в попугаев и крыс ему не придется. Разве что для собственного удовольствия.
Они проехали между двумя коническими пилонами из темного базальта и очутились в просторном парке. Справа, за шеренгой аккуратно подстриженных темно-зеленых кипарисов, голубел овальный бассейн, слева тянуло сладким запахом от рощи цветущих магнолий, прямо лежала аллея — ровная, как стрела, и упиравшаяся в лестницу с широкими гладкими ступеньками. Ступени стерегли каменные сфинксы, тоже базальтовые, а над ними полукругом возносилась колоннада, придававшая дворцу сходство с древним египетским святилищем. По обе его стороны темнели скалы, увитые лианами; сквозь их изумрудную паутину просвечивал черный бугристый камень, будто сжимавший дворец в своих объятиях. В сущности, так оно и было: здание врезали в горный склон, выстроив в форме подковы о трех этажах, с южным и северным портиками и плоской кровлей, увенчанной ажурным цветком антенны.
В сущности, так оно и было: здание врезали в горный склон, выстроив в форме подковы о трех этажах, с южным и северным портиками и плоской кровлей, увенчанной ажурным цветком антенны. К южному портику примыкал утес, напоминавший сидящего медведя, а за ним располагался флигель служащих с хозяйственным двором, конюшнями, гаражами и вторым бассейном. Каргин, изучивший планы сооружения вдоль и поперек, знал и о других деталях, недоступных взгляду: про бункер в основании дворца и выбитый в скале тоннель, ведущий к служебному флигелю. Кроме того, севернее, метрах в пятистах, находился Седьмой блок-пост, охранявший энергетическую подстанцию — не наземную, как в поселке, а тоже упрятанную в скалы.
Парк был безлюден и тих, но на ступенях виллы маячил чей-то тощий силуэт. Машина, миновав аллею, притормозила у лестницы, и теперь Каргин смог разглядеть встречавшего подробней. Худощавый узкоплечий человек лет сорока, с высокомерным смуглым лицом; глаза упрятаны за темными очками, волосы странные, темные, но с медным отливом, будто угли, тлеющие под слоем пепла. Одет, несмотря на жару, в строгий костюм при галстуке и жилете; у пояса — мобильный телефон, на пальцах — золотые перстни. Он не понравился Каргину — слишком напоминал нового русского кавказской выпечки.