Новости насчет бельгийца и команды «крыс» не слишком удивили Каргина. В конце концов его злосчастный план был принят и исполнен Мэлори в деталях: «Грифы», и подлодка, и боевые пловцы, и очередность подавления пунктов обороны. Что ж удивляться, если коммодор выбрал названных им исполнителей? Люди подходящие, проверенные: через одного — головорезы, а остальные — Джеки-Потрошители. Серьзный противник! Зато знакомый. Как говорил майор Толпыго, всегда приятней знать, в кого стреляешь.
Когда вертолеты возвращались назад, Каргин уже вышел к свалке и спрятался за грудой ржавых консервных банок. Прямо над ним темнело отверстие мусоропровода, за банками валялись разбитые ящики и обломки пластиковых кресел, затонувших в половодье всякой мелкой дряни — костях и бутылках, рваных пакетах, бумаге, смятых сигаретных пачках и кучках гниющих фруктов. Дальше скала изгибалась, образуя глубокую выемку — грот не грот, но что-то вроде ниши. От свалки ее отгораживал естественный контрфорс — базальтовый выступ пятиметровой высоты, темно-бурый и словно отполированный усердными руками. Каргин подобрался к нему, бесшумно скользнул наверх, свесил голову.
Дно ниши было залито бетоном, стены укреплены массивными стальными балками; в глубине зияло прямоугольное отверстие — не дверной проем, а целые ворота, в которых пара танков не застрянет.
Дно ниши было залито бетоном, стены укреплены массивными стальными балками; в глубине зияло прямоугольное отверстие — не дверной проем, а целые ворота, в которых пара танков не застрянет. На пороге сидел часовой, курил и сплевывал, стараясь попасть в валявшуюся метрах в трех обертку от жвачки. Второй страж, с сержантскими нашивками, прогуливался как раз под Каргиным. Лица этого парня он не видел, только темноволосую макушку да широкие, обтянутые комбинезоном плечи.
Каргин свистнул, солдат у двери поднял голову и тут же сложился пополам; в горле, прямо под челюстью, блестела звездочка сюрикена. Второй, с широкими плечами, от неожиданности застыл, потом дернулся к напарнику, но было поздно: автомат в руках Каргина уже ударил его в затылок. Бил Каргин не сильно, однако в прыжке, и не успел извернуться — упал на рухнувшего стража, прижав всей тяжестью к земле. Тело под ним не трепыхалось, и на мгновение он подумал, что перестарался: будет ему не «язык», а труп.
Поднявшись, он расстегнул комбинезон, ощупал рану — ладонь была в крови. Затем перевернул широкоплечего на спину, убедился, что тот еще дышит, спутал его запястья проволокой-удавкой, а щиколотки — ремнями от наплечной портупеи. Солдат был смутно знаком; видел его пару раз в каком-то их бозумских баров и даже помнил, что широкоплечий — немец из Баварии, и что зовут его то ли Мартином, то ли Бруно.
Определив, что череп у пленника цел, Каргин усадил его, опер лопатками о камень и принялся похлопывать по щекам. Лечение продвигалось успешно: секунд через тридцать Мартин — или Бруно? — заворочался и приоткрыл глаза. Вид у него был ошеломленный.
— Крхх… Похоже, на меня скала свалилась… А ты… ты кто?
— КК, — сообщил Каргин. — Капитан Керк, Иностранный Легион, рота «би», синие «гепарды». Помнишь такого?
— Ты как тут очутился? — пробормотал Бруно или Мартин, с трудом ворочая языком. — Не брал майор с собой капитанов… точно не брал… крх… только сержантов и пилотов…
— Пилоты кто?
— Фриц Горман и Пирелли… Тебя не брал… Помню, не брал…
— Не брал, — согласился Каргин. — Нынче я по другую сторону баррикад. Не повезло тебе, Бруно.
— Крх… Я не Бруно… Мартин… Мартин Ханс…
— Значит, не повезло Мартину, — Каргин вытащил нож.
Зрачки пленника расширились; кажется, он начал соображать, что к чему.
— Ты что, капитан? Своих легионеров резать?
— Был свой, да весь вышел. Опять же, не из Легиона ты, а так, шестерка на подхвате, — со вздохом сказал Каргин, однако нож убрал. Не получалось у него с пленными. Знал, что надо пришибить, а вот руки поднять не мог. Хотя не сомневался, что этот Мартин Ханс его не пощадит и пулю всадит при первой возможности.
— Ты старший в патруле, сержант? Где рация?
— Крх… Я… Рация… карман… левый…
Каргин вытащил приборчик, сунул за пояс и поворочал Ханса, укладывая лицом к скале. Мало ли чем удастся поживиться… Не хотелось, чтоб немец видел, что он потащит из бункера.
Но Ханс, похоже, терял сознание — щеки его побледнели, глаза закрывались. Каргин потряс пленника за плечо.
— Дверь… дверь наверху перед лифтом… Как ее открыли?
— Открыли, когда майор велел… крхх… граната не брала… пла… пластиковая взрывчатка… бух! — и нету…
Он отключился.
Выходит, нет Кренне полного доверия, сообразил Каргин. Не поделились с ним шифром… Выходит, не желали, чтобы совался в бункер со своими басурманами… А сунуться пришлось. Мэнни пристрелили на болоте, а президента Боба среди погибших нет как нет. Даже кретину ясно: смылся президент и где-то прячется, либо в убежище, либо в скалах и мангровом лесу. Если в лесу — то как он туда попал? Как спустился? Первая мысль — через бункер… Значит, надо взламывать дверь и обыскивать помещение. Все вполне логично!
Размышляя на эти темы, он осмотрел бесчувственного Ханса и его напарника, собрал оружие — пистолеты, «ингремы», обоймы; пошарил в подсумках, но там ничего толкового не нашлось — ни пищи, ни гранат. Груз получился небольшой: три «ингрема» весили меньше одной винтовки «эмфилд». Подумав о винтовке, Каргин сложил свои трофеи у порога и быстро направился внутрь.