— Глоба, по передней машине, — распорядился Керк.
Слева глухо рявкнула базука, джип с ракетной установкой подпрыгнул и завалился на бок. Крыло мчавшегося за ним грузовика отшвырнуло изуродованную машину, колеса смяли тела солдат, то ли погибших, то ли еще живых, оглушенных взрывом, и Керку почудилось, что он различает вопли и хруст костей.
Иллюзия, конечно — до противника было метров сто пятьдесят.
— Обменялись комплиментами, — послышался в рации бодрый голос Свенсона.
— Сбей грузовик, — сказал капитан и повернулся к Зейделю. — Их командир — в штабной машине. Вышиби ему мозги, Генрих. И побыстрее!
— Айн момент, мой капитан!
Зейдель нежно приник к винтовке — точь в точь как к любимой женщине. Раздался сухой щелчок, и голова угрюмого полковника внезапно дернулась, а тело начало сползать на пол кабины. Полыхнул разрыв у передних колес грузовика, пулеметная очередь прошила радиатор, потом — лобовое стекло; машина вильнула, встала поперек шоссе, с бортов посыпались солдаты, штабной джип врезался в кузов. Прочей технике удалось отвернуть — джипы с автоматчиками и пулеметными установками тормозили, съезжали с шоссе, разворачивались веером.
Дистанция сто — сто двадцать, прикинул Керк. Он медлил, ожидая, что бойцы, лишившись командира, повернут назад или — чем черт не шутит! — побросают оружие и тихо-мирно отправятся на рудники или в иное место, куда приговорит военный трибунал Альянса. Но этим парням на рудники, похоже, не хотелось — или они точно знали, что до рудников не доживут.
В следующее мгновение огненный шквал обрушился на позиции Керка. Огонь был беспорядочным, но плотным; в соседнем окопе вскрикнул легионер, кто-то выругался, кто-то молча прижался к земле, хоронясь за невысоким бруствером. Густые цепи атакующих стремительно покатились по выжженной земле саванны. Отчаяние, подумал капитан, склонившись к рации. Не героизм движет ими и не любовь к отчизне и президенту, дряхлому пню, а только лишь отчаяние. Отчаяние пополам с ненавистью! Если они ворвутся в поселок…
— Желтым и алым, командирам синих групп — огонь на поражение!
Голос его был ровен. Отдав приказ и сунув рацию за пояс, он поднял автомат. Привычный гул пальбы уже не походил на пение кузнечиков и лай шакалов; теперь игралась другая симфония, в которой лязг и грохот служили фоном для предсмертных воплей. Легион трудился добросовестно, усердно: палец давил на спуск, пустые рожки летели на дно окопа, дальнюю цель брали пулей, ближнюю — гранатой, снайперы высматривали командиров, расчеты пулеметчиков — все, что двигалось на четырех колесах, ревело моторами, плевало огнем. Легион был создан ради этого, жил ради таких мгновений, и его бойцам было, в общем-то, безразлично, кого защищать и кого убивать; они относились к убийству как к работе, оговоренной контрактом, которую следует делать профессионально, быстро и, по возможности, безболезненно. Пленных Легион не брал, и всякие любители развлечься с беззащитной плотью в нем не задерживались — таких вербовали в команду сортом пониже, к майору Кренне.
Рация за поясом Керка хрипло прокашлялась.
— Я — Пума, Гепард-один. Нуждаетесь в поддержке?
— Нет. Добиваем.
— God is always on the side of the big battalions [6] , — с удовлетворением произнес Харрис и отключился.
Пространство по обе стороны от шоссе было завалено трупами и брошенным оружием, половина машин горела, другие застыли в неподвижности, с задранными к небесам стволами или перевернутые на бок. Среди этого хаоса и разора бродила пара сотен человек, ошеломленных и окровавленных, уже не помышлявших об атаке или организованном сопротивлении; они напоминали стаю призраков, которых ветер кружит туда-сюда, то сбивая их в небольшие кучки, то разбрасывая окрест. Солдаты Альянса — те, что заняли позицию восточнее — начали двигаться к полю боя и находились сейчас на фланге роты «си». У них, вероятно, были свои задачи: пленных повязать, трофеи оприходовать.
— Гепард вызывает Гиену-один, — произнес Керк.
У них, вероятно, были свои задачи: пленных повязать, трофеи оприходовать.
— Гепард вызывает Гиену-один, — произнес Керк.
— Здесь Гиена, — откликнулся Росетти и со вкусом причмокнул: — Падали-то сколько!
— Пострелять еще хочешь?
— Не откажусь. В кого?
— У тебя на фланге люди Кабиле. Дай пару очередей — пусть стоят и ждут, и не суются к шоссе.
— Вот это правильно, — согласился Росетти, — это я одобряю! Что за демарш в зоне ответственности моей роты? Пусть стоят и ждут, черные задницы, пока не дадим разрешения. А может, перебить их к дьяволу?
— Нельзя, — сказал Керк и с сожалением добавил: — Не было такого приказа ни от Пумы, ни от Ягуара.
Затем он вылез из окопа, связался с лейтенантом Свенсоном, велел представить рапорт о потерях и выслать пару групп на поле: технику взорвать, раненых и прочих пленных переместить к дороге.
Справа, с позиций Росетти, отрывисто рявкнул пулемет. Бойцы Альянса остановились в замешательстве, потом над их колонной взлетела белая тряпка — то ли полотенце, то ли оторванный в спешке рукав рубахи. Вперед вышел рослый темнокожий офицер, опустил на землю оружие, снял с пояса кобуру, продемонстрировал пустые руки и торопливо направился к Керку.