— Общайся на нормальном языке, не на своем тарабарском болгарском.
— Я не болгарин.
— А кто? Поляк? Румын? — Кренна явно забавлялся.
— Историю плохо знаешь. Поляки с румынами Париж и Берлин не брали, французам и немцам рыла не чистили, — сказал Каргин и передернул затвор винтовки. — Погоди, мы еще и до вашей Бельгии доберемся, раком поставим и научим по-русски говорить.
— Пока что вы до Бельгии не добрались, а я уже тут, на острове, — резонно заметил Кренна. Потом промолвил: — Ну, так придешь на Пирелли поглядеть? Как он с сеньоритой развлекается?
— В другой раз, — пообещал Каргин. — Мне эта сеньорита до лампочки.
— Придешь! Вы, славяне, так сентиментальны… Думаю, ты уже на месте. Гормана разглядел?
Приподнявшись, Каргин покосился на вертолет, неторопливо круживший над осыпью, и буркнул:
— Что-то в воздухе мельтешит…
— Вот и отлично! Ты тоже имеешь шанс поразвлечься, хоть не с такой приятностью, как Пирелли.
Горман вызывает на дуэль. Твоя винтовка против его пулемета… Никаких ракет, никаких стингеров и никаких посторонних, ни зрителей, ни секундантов. Только ты и он. Подходит?
— Почему бы и нет? — На всякий случай Каргин сменил обойму, лихорадочно соображая, не уготован ли ему какой-нибудь сюрприз. Конечно, на ровном месте с помелом не потягаешься, не та весовая категория, чтоб драться в огородах и пампасах… Среди камней — другое дело. Или там деревьев и оврагов… Главное, чтобы никто со спины не пальнул…
— Если подходит, вылезай и займись делом, — сказал Кренна. — Горман — не Пирелли, парень терпеливый, без сицилийских страстей, да я тороплюсь. Засиделся, знаешь ли, в этой дыре…
— Сидишь — сиди и не сучи ногами, — посоветовал Каргин. — А Гормана я сейчас отправлю на три буквы.
Сунув рацию за пояс, он пулей вылетел из оврага. До вертолета было метров пятьсот, до ближайшей глыбы — пятнадцать; он метнулся к ней, вскинул винтовку, заглянул в прицел и разочарованно вздохнул. Нос машины был чуть-чуть приподнят — ровно настолько, чтобы пилота не разглядеть. Так что выбор представлялся скромный: хочешь, бей в бронированное брюхо, хочешь — в колпак кабины над головой противника. Стрелять по вращавшимся лопастям смысла не имело — при пулевом попадании в них «Гриф» живучести не терял. Вот если бы пальнуть из стингера…
Был бы стингер, не было б дуэли, подумал Каргин, прицелился и выстрелил в колпак. Это являлось всего лишь вызовом, а еще — проверкой: с такой дистанции прищучить его из пушки Горман никак не мог, а вот ракетами — за милую душу. Ракета — штука серьезная, ей без разницы, где камень, где человек…
Он побежал, петляя меж кустов и рваных базальтовых глыб, стараясь не свалиться в яму и не высовываться зря. Кроме вертушки, имелся еще и десант — те молодцы, что рыскали сейчас в пещере. О них забывать не стоило, как и об «эмфилде», который разглядел покойный Том. «Эмфилд» — оружие снайперов; значит, Кренна и снайпера прихватил. Так, на всякий случай… Снайпер был сейчас опаснее дюжины крыс с автоматами.
Вертушка покачнулась с боку на бок — видимо, в знак того, что вызов принят — и резко пошла вверх. Забившись в щель между двумя обломками, Каргин следил за вертолетом, время от времени оборачиваясь и поглядывая в сторону пещеры. Смысл маневров Гормана был ему, в принципе, ясен: сейчас развернется над лесом, приподнимет хвост и зайдет от солнца. Вполне логичное решение — против солнца с меткостью не постреляешь… И деваться некуда! Никаких вариантов! На шахматной доске, разложенной среди утесов Хаоса, Горман являлся ферзем, а он — всего лишь пешкой.
Каргин выбрался из щели, сменил позицию, встав за каменной плитой, торчавшей наискосок рядом с огромным кактусом и доходившей ему до плеч. Хорошее укрытие, надежное. Во-первых, есть опора для ствола; снайперская винтовка — слишком тяжелый агрегат, чтоб целиться с руки. А во-вторых, имелся тут еще один оборонительный рубеж, плита повыше и помассивней, располагавшаяся за спиной. Тоже отличный камешек, из САУ [37] не прошибешь! Это вселяло в Каргина уверенность; крепкий тыл — залог успеха.
Пока Горман разворачивался и ложился на боевой курс, он уговаривал себя не торопиться. Мало ли что там бельгиец болтал про Пирелли и сеньориту… Штопано белыми нитками; выманить хочет, вот и плетет с три короба. Выманить, выпустить кишки по-быстрому и поскорей убраться с Иннисфри. «Сейлфиш», небось, заждался… А может, уже и не ждет…
В такой ситуации, думал Каргин, самое верное дело — смыться в джунгли и отсидеться. Кратер, конечно, невелик, да лес густой, хрен достанешь… Во всяком случае, день-другой побегать мог бы, а столько бельгийцу здесь не высидеть.
Кратер, конечно, невелик, да лес густой, хрен достанешь… Во всяком случае, день-другой побегать мог бы, а столько бельгийцу здесь не высидеть. Спас бы скальп, а он, как ни крути, на пятьдесят ближайших лет один-единственный… Да и кого тут, кроме себя самого, спасать и защищать? Босса не по его вине пришили, а с Мэри-Энн контрактов он не заключал. Тем более, с Арадой.
Мысли были верные, но гнусные, и Каргин на них не задержался. Контракт его истек, и был он сейчас уже не наемником, а только человеком и солдатом, свободным в собственных решениях и действиях. Ну, и какими они будут? Мстить за Патрика? Зряшное дело! Что ему Патрик?.. Не родич и не друг… Спасать от Пирелли рыжую Нэнси? Так от нее не убудет, девица тертая, не первый у нее Пирелли и, вероятно, не двадцатый. А что до Хью, гадюки и мерзавца, то пристрелить его вовсе богоугодное дело. Так что, как ни крути, как ни гадай, а биться Алексею Каргину лишь за собственную жизнь. Жизнь и себе дорога, а более того — отцу и матери и, может, Кэти…