— Выбирай! Стреляешь первым, по левой мишени. Четыре выстрела — нос, бровь, глаз, ухо.
— Поправка. — Каргин поводил рукой над оружием и опустил ее на «дезерт игл». Пушка была тяжелой, около двух килограммов; нагретая солнцем рукоять удобно устроилась в ладони. — Поправка: кончик носа, середина брови, зрачок и мочка.
Он поднял пистолет к плечу и замер, дожидаясь, когда мальчишка уберется от мишеней. Рыжий джентльмен неодобрительно косился на него, будто говоря: что ж ты, парень, в детские игры играешь? Цель неподвижная, беспомощная, и вокруг не лес, не горы, не пустыня, а место вполне цивилизованное, без блиндажей и дотов, окопов и траншей. Не стрельба — потеха!
Потешиться тоже не грех, мысленно возразил Каргин.
— Ну, давай! — Голос Бобби визгливой сиреной взорвался над ухом.
Бах! Бах, ба-бах! Четыре выстрела слились в один аккорд, короткий, будто дробь зовущего в атаку барабана. Нос у рыжего сделался на сантиметр короче, в глазу и брови зияли две аккуратные дырочки, а ухо словно подрезали ножом — видать фанера отщепилась.
Каргин щелкнул предохранителем и, вздохнув, опустил пистолет. В Легионе у него был такой же, но с алюминиевой рамкой и удлиненным стволом. Пришлось оставить Свенсону. Может, и удалось бы провезти его в Москву, однако зачем? В Москве хватало своего оружия.
— Теперь я! Две средние мишени! — возбужденно выкрикнул Боб, вскинул пистолет и принялся палить. Было заметно, что этот процесс доставляет ему огромное наслаждение: он раскраснелся, оскалил зубы и картинно упер левую руку в бедро. Стрелял он из «магнума» и довольно прилично, но в нос и мочку не попал: пули пробили переносицу и верхнюю часть уха рыжеволосого джентльмена.
— Хорош, — похвалил Каргин, представив на мгновение другие пейзажи: болото или вздыбленную землю, грохот разрывов, торопливый треск автоматных очередей и фигурки в зеленом с черными лицами; они бегут к нему, посылая веер пуль, и кричат, кричат, кричат… Помотав головой, чтобы прогнать это видение, он произнес: — Совсем неплохо, клянусь Одином!
— Этот Один — твой приятель? — проворковала Мэри-Энн, прижавшись к плечу Каргина. От нее заметно попахивало спиртным.
— Нет. Приятеля звали Лейф Стейнар. Датчанин, лейтенант… Клялся то Одином, то молотом Тора, то Валгаллой. Ну, сама понимаешь, сестренка… Дурной пример заразителен…
— Скандинав! — Мэри-Энн привстала на цыпочки и соблазнительно потянулась, демонстрируя пышные груди. — Обожаю скандинавов! Такие горячие парни! И где же он теперь, этот Лейф Стейнар?
— В земле, — отрезал Каргин и поднял пистолет. — Гниет в ангольских джунглях.
Глаза девушки широко раскрылись, она отступила назад, будто ее ударили.
— В ангольских джунглях… А ты… ты тоже там бывал?
— Бывал. Три года в Легионе.
— Хватит болтовни! Стреляй! — выкрикнул Боб. Лицо его налилось кровью, и Каргин подумал, что этот парень слишком самолюбив. Самолюбив, обидчив и любит всегда побеждать… В компенсацию за извращенные вкусы? За этого Мэнни с ангельским личиком? Возможно… В тонкостях психологии «голубых» [18] Каргин не разбирался.
«Дезерт игл» в его руке загрохотал, дернулся, грохнул снова. Всадив пять пуль в правую мишень, он выщелкнул опустевший магазин, направил ствол в землю, нажал на спуск и опустил пистолет на стойку. Боб, кусая губы и хмурясь, скосился на кучерявого, потом начал осматривать мишени завистливым взором. Итог был явно не в его пользу.
— Я знала, что ты никакой не киллер, — раздался голос Мэри-Энн. — Ты, выходит, легионер… И как у вас с сексуальной ориентацией?
— Мы, в основном, садисты и некрофилы, — сообщил Каргин. — Обожаем побаловаться с трупами.
Глаза девушки заблестели, она возбужденно вздохнула.
— И многих покойничков ты поимел, ковбой?
— Многих, не сомневайся! — рявкнул над ухом Бобби. — Многих! Он — наемник, руки по локоть в крови!
Каргин, отступив к машине, миролюбиво улыбнулся.
— Не бей копытом, президент, не всем же дырявить портреты в мирных краях… Кстати, кто там на них? Очень благообразный старичок, однако с характером…
— С характером!.. — Мэри-Энн хихикнула, потом согнулась и, звонко хлопая ладошкой по колену, залилась смехом, поглядывая то на Боба, то на Мэнни и будто приглашая их повеселиться. Но кучерявого по-прежнему тянуло в сон, а Боб, не обращая на сестру внимания, с хмурым видом наблюдал, как чернокожий парень укладывает пистолеты в оружейный ящик. — Еще с каким характером, ковбой! — Мэри-Энн потянулась к «целиски», подняла обеими руками тяжеленный револьвер и с грохотом выпалила с правую мишень. — Нрав у дядюшки Патрика точно могильный камень, пулей не прошибешь, — сообщила она. — Старый козел, трухлявый, а характера на целый полк легионеров хватит!
Изумленно подняв брови, Каргин уставился на девушку, потом перевел взгляд на мишени.
— Так это Патрик… Патрик Халлоран?
— Нет, леденец на палочке! — передразнила Мэри-Энн, явно наслаждаясь его ошеломлением. — Для недоумков-ковбоев!
Права моя Кэти, права, подумалось Каргину: братец — болван и фраер, сестрица — стерва. Чудят миллионерские ублюдки! Кони сытые бьют копытами… С жира бесятся… А чего ж не беситься — при обороте в шесть миллиардов и собственных островах?