***
Его качнуло вперед, когда красный «ягуар» затормозил у дома Кэти. Рокот мотора смолк, и на Грин-авеню вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь щебетом каких-то пташек. Руки девушки лежали на руле, она сидела впол-оборота к Каргину, посматривала на него сквозь темные ресницы, будто не могла решить, поедут ли они еще куда-то или покинут мягкий и теплый уют кабины.
— Прости, задумался, — пробормотал наконец Каргин. — Случай смешной вспоминал: как мой дружок в Москве вышиб из ресторана компанию… — Он хотел сказать «отморозков» или «жлобов», но в европейских наречиях слов таких не имелось, что доказывало превосходство русского языка.
Девушка вдруг наклонилась к нему, обняла за шею, прижалась щекой.
— Ты меня прости, Керк… там, у плаца, наболтала всяких глупостей… про власть, могущество, богатство…
— Не такие уж глупости, — промолвил Каргин, вдыхая нежный запах ее волос и кожи. — Ты ведь богатого парня ищешь — ну, мысль и вьется рядом с богатством, как пчела у меда.
Кэти вздрогнула, но не отодвинулась. Он ощущал тепло ее рук и губ, и это было так приятно, что хотелось прикрыть глаза и замурлыкать.
— Вы, русские, такие странные… вы не хотите стать богатыми… И ты тоже не хочешь, Керк?
— Отчего же… Совсем неплохо обладать богатством, если знаешь, как им распорядиться.
— Вот и подумай об этом.
— О чем?
— Как распорядиться, — прошептала Кэти.
Чего-то она не договаривает, мелькнуло в голове у Каргина. Руки его обнимали девушку, и тело ее было знакомым, таким знакомым и дорогим, какой бывает только плоть любимой женщины. Той, с которой разделил трепет и счастье соития, той, что целовала твои губы, шептала нежные слова и засыпала у твоей груди… Но это ощущение, хоть и волнующе-прекрасное, было все-таки телесным, а значит, подарить его могла любая из тысяч Кэти, Нэнси или Анют, чья красота и молодость пленит мужчину. На час, на день или на месяц… Более долгое странствие по жизненным путям требовало иного — той близости, что порождается доверием, сходством стремлений и бескорыстной тягой душ друг к другу.
Странные нынче времена и странная любовь, размышлял Каргин: сначала прыгаем в постель, а после выясняем, бьются ли наши сердца в унисон или, наоборот, в противофазе. Следом за этой мыслью пришло еще одно соображение: все-таки выяснить хотелось. Значит, не подружку на ночь отыскал!
Кэти отодвинулась, начала шарить в бардачке, достала изящный кожаный футляр и авторучку. Каргин, выпустив ее, сидел смирно, ждал: может, напишут ему сейчас любовное послание.
— Вот, возьми.
Кэти сунула ему визитку. Там, в переводе на русский, значилось: «Кэтрин Барбара Финли, менеджер по работе с персоналом». В левом верхнем углу вытиснен орел, буквы «ХАК», а под орлом — слова: «Кольт создал Соединенные Штаты» — видимо, девиз компании. Визитка была благородного серо-стального цвета, надписи — золотые, орел — черный.
Каргин повертел ее в пальцах.
— А ты, выходит, еще и Барбара… Не знал! Ну, будем знакомы, Варюша-Катюша!
— Барбара — в честь мамы и бабушки, — нетерпеливо пояснила Кэти, дернула визитку к себе, заставила перевернуть. — Видишь, здесь номер телефона, не служебный, личный. Ты должен позвонить мне с Иннисфри. Обязательно! Ты обещаешь?
— Разве оттуда можно звонить? С острова на краю света?
Кэти в горестном недоумении поджала губы.
— Керк! Ты в каком веке живешь?
— В африканском, милая, в африканском. Там мы больше общались по рации, а телефон был только у…
Она прервала его взмахом руки.
— На острове — многоканальная антенна, связь через спутник двадцать четыре часа… Ты что же, забыл? Ты ведь неделю знакомился с материалами!
— Я не забыл. Я просто не знал, что каждый может звонить с острова на материк.
— Не каждый. Ты, надеюсь, сможешь. — Увидев, что Каргин прячет визитку в карман рубахи, Кэти кивнула. — Звони мне, Керк… — Голос ее дрогнул, глаза подозрительно заблестели. — Звони и говори мне: льасточка…
Молчание. Тишина. Только птичий щебет, шелест листвы и отдаленный гул мотора — кажется, кто-то подъехал к «Старому Пью». Еще — запах роз и цветущей акации… Или так пахнут волосы Кэти?
— Что будем делать? — спросил Каргин, не отводя от нее глаз.
Она улыбнулась.
— Мы уже делаем все, что ты хотел: сидим и смотрим друг на друга.
Каргин улыбнулся ей в ответ.
— Верно, ласточка, но у бассейна удобнее, чем в машине. К тому мы собирались кое-что сбросить…
— Амуницию, — уточнила Кэти, лукаво прищурилась и распахнула дверцу «ягуара».
Глава 6
Иннисфри, остров в Тихом океане;
25 июня, утро
Сверху остров был похож на камбалу с круглым разинутым ртом и глубокой раной под нижней челюстью. Голова камбалы являлась обитаемой частью местной ойкумены; ее пересекали ниточки дорог, едва заметных среди вечнозеленого леса, изогнутым луком падала с гор река, огибая аэродром и поселок, синело озеро в раме бурых и серых утесов, а в двух километрах от него начинался парк, разбитый на вулканическом склоне — и там, сливаясь с базальтовыми скалами, вставали широкая лестница и частая гребенка дворцовой колоннады. С запада горный склон неторопливо стекал к поселку и бухте, а на востоке резко обрывался вниз; подножие его тонуло в диких зарослях, лабиринте мангровых джунглей и изумрудных, поросших мхами зрачках трясин.
Весь этот хаос обрамляли стены древнего кратера, на первый взгляд несокрушимые, как вечность, но Каргин заметил, что в трех-четырех местах на севере и юге скалы иссечены расщелинами и ядовитая зелень болотисторо леса отступает под натиском темных каменных осыпей.
Самолет, тридцатиместный комфортабельный «оспрей» [28] , сделал пару кругов над бухтой, развернулся хвостом к встававшему над горами солнцу и плавно скользнул вниз, к серому прямоугольнику аэродрома. В дальнем конце взлетного поля маячил павильон — сталь, стекло, белые тенты, полоскавшиеся на ветру; рядом — несколько машин и небольшая толпа, человек пятнадцать в легких тропических одеяниях. Мужчины — в шортах и гавайках, женщины — в брючках и цветастых платьях; лица у тех и других затенены широкими полями шляп.