Пошарив в холодильнике, Каргин вытащил банку пива, ростбиф в серебряной фольге и круглые маленькие булочки, похожие на бриоши, сделал несколько бутербродов и съел их, прихлебывая из банки и поглядывая на плоскую кобуру. Она являлась военным трофеем; ее, вместе с сюрикенами, он взял на трупе какого-то японца, служившего у Фараха Айдида, правителя Сомали. Айдид расстался с жизнью, как многие из африканских диктаторов, под пулями Легиона, а с ним переселился в лучший мир и взвод охраны. Сопротивлялись они с большим упорством, и рота «би», которой командовал Каргин, лишилась четверых.
Еще был у японца меч, роскошное богатое оружие в лакированных ножнах, но тут уж совесть Каргина забастовала. Сюрикены или, положим, трофейный пистолет — одно, а драгоценный клинок — совсем другое… Не взял он меча, и тот достался Кренне, майору-бельгийцу, башибузуку и кондотьеру, под чьим началом был отряд таких же басурман, редкого отребья, не подходящего для службы в Легионе. Но Легион, в лице полковника Дювалье, ими отнюдь не брезговал: их нанимали для черной работы, платили сдельно и называли то «крысами», то «эскадроном смерти» или «частями поддержки». «Поддерживать» Кренна умел с завидной лихостью и профессионализмом; его солдаты считались отличными диверсантами и мастерами облав, зачисток и акций устрашения. Одно было плохо: они не видели различий между людьми в мундирах и штатской публикой.
Покончив с бутербродами, Каргин отправился в ванную, побрился, принял душ, залез в бассейн и отмокал в нем около часа, мысленно сравнивая Кэти с Чанитой, Мариной и остальными своими подружками в Париже и Москве. Однако в этот раз в Париже он не задержался, а что до Москвы, так были там заботы поважней, чем кадрить девушек: квартира, телефон, прописка и новый загранпаспорт, потом необходимая мебель, тахта и стулья со столом, тарелки да кастрюли, чтоб было на чем спать, на чем сидеть и в чем варить пельмени. Много забот и хлопот! Так что будучи в Москве спал Каргин в печальном одиночестве, воспоминания о девушках были смутными, трехлетней давности, и от того, быть может, он поставил Кэти самый высший балл. За бассейном и серебристыми ивами просматривалась полянка с кустами жасмина и пышных роз, а в дальнем ее конце — коттедж под номером шестнадцать, тоже двухэтажный, но, в отличие от каргинского, с затейливой башенкой под тонким шпилем, на котором то обвисал, то вновь полоскался по ветру звездно-полосатый флаг. Кроме этих судорожных всплесков в соседнем доме и окрест него не замечалось никакой активности, и Каргин резонно заключил, что Кэти живет одна и в данный момент горит на трудовом посту.
Вздохнув, он вылез из бассейна, обсох на жарком солнышке, съел еще один сандвич, выпил апельсинового сока и оделся поприличней — в летний светло-серый костюм, при галстуке и штиблетах.
В пиджачный карман сунул бумажник с документами, которых было всего ничего — паспорт, водительские права, три кредитные карточки и контракт, аккуратно сложенный и пришпиленный к паспортной обложке.
Контракт был оформлен через посредника, московскую фирму «Эдвенчер», уже знакомую Каргину — три года назад он очутился в Легионе при ее содействии. В газетах эта фирма объявлений не давала, до телевидения не снисходила, рекламных буклетов не рассылала, но заинтересованные лица могли связаться с ней по интернету. Был там некий анонимный сайт, в котором значилось: «Крепкие молодые мужчины в хорошей спортивной форме, склонные к приключениям, могут получить работу в любой точке земного шара». Одна фраза плюс интернетовский адрес — кратко, но вполне вразумительно. Затем желающим направлялась анкета, и если кандидат подходил, назначалось рандеву с вербовщиком — но не в офисе фирмы, а на нейтральной территории, в кафе или, по летнему времени, в садике. Там изучались рекомендации и документы, оценивался послужной список и опыт и делались конкретные предложения — обычно два-три на выбор. Этот путь прошли многие приятели и сослуживцы Каргина. Власть их предала, страна отвергла, а наниматься к бандитам и резать сограждан они не хотели; если уж убивать, так в чужих краях и за хорошие деньги.
Деньги были вполне приличные, так что, оттрубив свое, Каргин купил квартиру не в новостройках, а на Лесной улице, в двух шагах от Тверской и Белорусского вокзала. Потом съездил в Краснодар проведать родителей, а когда вернулся, ему позвонили. Вероятно, фирма «Эдвенчер» имела обширные связи повсюду, где можно раздобывать адреса, и бывших своих клиентов из вида не теряла. На этот раз ей заказали особый товар: боевого офицера не старше тридцати пяти, с обширным опытом сражений в джунглях и пустынях, со знанием английского и испанского, крепкого телом и твердого духом. Каргин подходил идеально. На тело он не жаловался, на дух — тем более; три года в Легионе под его рукой ходили шестьдесят «гепардов», а это что-нибудь да значило.
Перевалило за полдень, есть и пить ему больше не хотелось. Послонявшись по дому, Каргин включил телевизор, без интереса послушал местные новости: кто кому вломил в бейсбол и чем закончились выборы в пятом муниципальном округе. Потом отыскал в подвале шезлонг, разложил его в тени под ивами, сел и стал любоваться синим калифорнийским небом. Минут через десять веки его опустились, голова свесилась на грудь, дыхание стало тихим и ровным, будто размеренный плеск прибоя, которому вторили шелест листвы и чуть слышное стрекотанье цикад. Сон его был безмятежным и длился до тех пор, пока чей-то голосок не произнес: