Каргин замотал головой, и видение исчезло, сменившись блеском лазурных небес и отливающей изумрудом океанской ширью. «Это еще что за дьявольщина?.. К чему бы?..» — пробормотал он, поднялся и начал мерять шагами тесную комнатенку. Семь шагов от стола до стены, пять — до бронированных дверей, и восемь — обратно до стола… Постепенно мысли его приобрели иное направление, афганский пейзаж поблек и стерся; теперь он размышлял об Иннисфри, знакомом ему лишь по снимкам да картам, зато во всех подробностях, о поселке у бухты, о вилле в горах и о людях, с которыми встретится завтра.
Он негромко назвал их по именам, стараясь зафиксировать каждое в памяти.
Альф Спайдер, человек больших полномочий, бывший охранник президента США… Хью Аррада, секретарь и референт… Квини, дворецкий… Остин Тауэр, мэр… Люди, близкие Халлорану… Затем троица лейтенантов — Моруэта, Гутьеррес, Сегри… И капитан Акоста, проигравший бой с зеленым змием…
«Не его ли придется мне сменить?..» — мелькнула мысль. Возможно, возможно… Во всяком случае, русский опыт будет очень кстати, как и познания в испанском языке.
Поднявшись, Каргин шагнул к кухонной нише, налил кофе и начал пить, отхлебывая мелкими глотками и поглядывая на часы. Десять минут до появления Кэти… Что сказать ей, как распрощаться? Навсегда или так, чтобы оба они поняли: никто не забыт и ничто не забыто?
Он еще размышлял над этим, когда за дверью послышался стук каблучков.
Глава 5
Калифорния, Халлоран-таун; 24 июня, вторая половина дня
Ровно час, отметил Каргин, и тут же двери, тихо прошелестев, разъехались, пропуская Кэти. Она встала у порога; длинные пряди с мягким каштановым блеском переброшены на грудь, брови сведены, глаза опущены, взгляд — быстрая змейка, скользящая в тени ресниц. Мнилось, будто хочет она что-то сказать, в чем-то признаться, да не решается — то ли из девичьей скромности, то ли по иным причинам, какие могут найтись у молодой калифорнийской леди из благородного семейства.
— Керк… — Голос ее чуть дрогнул. — Мэлори сказал, что ночью ты улетаешь. На Иннисфри.
— Я в курсе. — Кивнув, он выключив компьютер и принялся складывать разбросанные тут и там карты и бумаги.
— Оставь. Не будем терять времени, ладно?
Губы девушки приоткрылись в улыбке, но взгляд ее Каргин поймать не смог. Будто змейка в скользкой чешуе, снова подумалось ему. Что она хочет сказать? И почему не решается?
— Время мы все равно потеряем. Время, — он пошевелил пальцами, — это такая материя, бэби, которую не купишь, не продашь, не найдешь и не вернешь. Можно только потерять. Случается, вместе с человеком…
— Слишком ты мрачен, солдат, — Кэти, пряча глаза, по-прежнему улыбалась своей зовущей улыбкой. — Мы ведь еще встретимся. Разве не так?
— Возможно, — согласился Каргин. — Даже наверняка.
Дверь с мягким шелестом закрылась за ними, потом лязгнул замок на второй двери. Миновав коридор, лестницу и необъятные пространства холла, они вышли наружу и направились к автомобильной стоянке. День был ясен. Роскошное калифорнийское лето дарило теплом, небесной синью и ароматом цветущих роз, висевшее над кипарисами солнце казалось огненной дырой, просверленной в лазурных небесах. Наверно для того, чтоб ангелы и сам Господь могли полюбоваться Калифорнией.
Каргин пошарил в кармане, вытащил ключи от авто, песочного «шевроле» с подушками цвета кофе с молоком, и протянул их Кэти.
— Вот, возьми… Сдаю подотчетное имущество в полном порядке.
Она кивнула и, открыв дверцу своей машины, промолвила:
— Садись, солдат. Куда поедем? Хочешь, во Фриско, на пляж или в какой-нибудь ресторанчик, а хочешь…
«…ко мне», — мысленно закончил фразу Каргин. Он сидел, смотрел на Кэти, на милое ее личико, на стройные ноги в белых туфельках, и думал о том, что знает эту девушку неделю — столько, сколько отпустил полковник Дювалье на весь процесс ухаживания и решающего штурма. Штурм, правда, состоялся с подозрительной поспешностью, и трудно догадаться, кто был в атаке, а кто — в обороне…
Кэти ждала. Кажется, он должен был сказать ей что-то важное, какие-то слова, что укрепят возникшую меж ними связь. Или оборвут, что тоже не исключалось.
— Поехали к тебе, — вымолвил наконец Каргин. — Соберу вещи, а потом сбросим верхнюю амуницию, сядем в тени у бассейна, выпьем вина и…
— И?.. — Кэти приподняла тонкую бровь.
— Ты будешь глядеть на меня, а я — на тебя.
— Зачем?
— Чтобы как следует наглядеться, бэ… — он хотел сказать «бэби», но вдруг неожиданно произнес на русском: -…ласточка.
Кэти убрала ногу с педали сцепления и повернулась к Каргину. Теперь она смотрела прямо в его глаза, не отводила взгляда, и он заметил, как потемнели ее зрачки.
— Что ты сказал, солдат?
— Ласточка. — Повторив на английском, он объяснил: — Такая птичка. Симпатичная, маленькая, нежная… Как ты.
Кэти глубоко вздохнула, но не ответила ничего. Будто откликнувшись на ее вздох тихо зажурчал мотор, алая машина выехала со стоянки и, шелестя шинами по асфальту, повернула к дороге. Зеленоватое, похожее на аквариум здание административного корпуса медленно уплыло назад, тени деревьев, пятнавшие шоссе, скользнули под колеса, солнечный луч пал на лицо Каргина, заставив его сощуриться.
Внезапно ему показалось, что он пересек некий рубеж, не обозначенный на картах и не помеченный в реальности ни вешками, ни столбами, ни загородкой из колючей проволоки; эта граница была абсолютно незрима, нематериальна, и все-таки она существовала. Где? Видимо, в сознании или в душе, подумалось Каргину. Скорее, в душе, в том ее близком к сердцу закоулке, где хранились особые слова. Ласточка… солнышко… лада…
— Кажется, мне нужно учить русский язык, — нарушив молчание, произнесла Кэти. — Пора? Или подождем месяц-другой?