На Грин-авеню нашлось питейное заведение посолидней — бар, стилизованный под испанскую венту, где подавали пиво, виски и вино. Он стоял напротив коттеджа под номером двадцать два, а рядом высился бревенчатый салун под названием «Старый Пью», с бильярдной, кегельбаном и тиром, располагавшимся несколько поодаль и огороженным дубовой стойкой.
На Грин-авеню нашлось питейное заведение посолидней — бар, стилизованный под испанскую венту, где подавали пиво, виски и вино. Он стоял напротив коттеджа под номером двадцать два, а рядом высился бревенчатый салун под названием «Старый Пью», с бильярдной, кегельбаном и тиром, располагавшимся несколько поодаль и огороженным дубовой стойкой. Проезжая мимо, Каргин втянул носом воздух и расплылся в блаженной улыбке: пахло жареными цыплятами и какой-то острой мексиканской приправой.
В шесть часов атмосфера наполнилась запахом бензина и гулом машин; их пестрый поток устремился к дороге под вязами и дубами, распадаясь на два полноводных ручья: одни катились к поселковым улочкам, другие — в Уолнат-Крик, а возможно и дальше, на запад, к заливу. Сообразив, что рабочий день закончился, Каргин подрулил к «Старому Пью», со вкусом пообедал, выпил пива в баре и приценился к шампанскому. Местное стоило пятнадцать долларов, французское — семьдесят пять. Он вздохнул, поскреб в затылке, но купил французское; бросил тяжелую бутыль на сиденье «шевроле», снял пиджак и направился к стрельбищу.
Публики там не было, если не считать чернокожего парня лет шестнадцати, содравшего с Каргина пяток зеленых. В обмен ему были предложены спортивный пистолет, беретта, кольт модели девятьсот одиннадцатого года и «специальный полицейский» сорок пятого калибра. Каргин выбрал полицейский револьвер и, под восхищенное улюлюканье и свист парнишки, всадил шесть пуль в десятку. Стреляли здесь по мишеням армейского образца, прибитым к фанерному щиту и представлявшим поясной контур, без рук, но с головой. От револьверных пуль фанера летела клочьями, а гром стоял такой, будто палили все батальонные минометы разом. Каргин пошарил в карманах, сунул парню мелочь, какая нашлась, и расстрелял еще пару обойм.
Когда рассеялся дым и смолк грохот последнего выстрела, сзади раздались аплодисменты. Он обернулся и встретился взглядом с рыжеволосой девицей в красной маечке и шортиках. Она была по плечо Каргину, невысокая, стройная, хрупкая, но с полной грудью; майка так обтягивала ее, что выделялись соски. Бледное личико с веснушками у вздернутого носика казалось бы приятным, даже красивым, если б не губы, кривившиеся в ухмылке, и некая облачность в серо-зеленых глазах.
Причину такого тумана Каргин определил с пяти шагов: от рыжеволосой красотки попахивало спиртным. Запах стал особенно заметен, когда она, шагнув поближе, ткнула его кулачком в плечо.
— Ты кто, ковбой? Новый секьюрити? Откуда?
— Ха, секьюрити! Бери повыше, сестренка! Алекс Керк из Лэнгли [13] , спецагент ЦРУ в отставке, — ответил Каргин и свирепо оскалился. — Киллер!
— Вот еще, киллер! А я — майское дерево!
— Не веришь? — Он похлопал себя по карманам. — Черт, мелочь кончилась… Доллар-другой у тебя найдется? Дай мальчишке, пусть набьет барабан, и я пристрелю вас обоих.
Девица хихикнула и повела игриво плечами и бедрами, показывая: одежка, мол, такая тесная, что негде доллар спрятать. Потом спросила:
— А нанял тебя кто?
— Мистер Ченнинг. Чтобы пришить мистера Мэлори.
— Вот это дело, — заметила рыжая, — это давно пора. Когда пришьешь милягу Шона, я сама тебя найму. Выпустишь кишки толстому Ченнингу, э?
— Нет. Я, понимаешь, работаю с близкой дистанции, — пояснил Керк, — а мистер Ченнинг — клиент опасный. В смысле, тяжелый. Если свалится на меня, раздавит.
Рыжая снова захихикала.
— С близкой дистанции, говоришь? С такой? — Она придвинулась поближе, так, что напряженные соски уперлись в грудь Каргину.
— А без пистолета ты можешь? Прямо руками?
— Можно и руками, — согласился он, взял ее за талию, приподнял и отодвинул подальше. — Все по усмотрению клиента. Взять тебя хотя бы… Ты как желаешь: чтоб я тебе шею свернул, сердце проткнул или вырвал печенку?
Рыжая вконец развеселилась.
— Лучше проткни! Только начинай снизу. — Уцепившись за локоть Каргина, она потянула его к «Старому Пью». — А ты ничего, ковбой! Как тебя?.. Алекс? Ну, Алекс так Алекс… Весельчак! Люблю весельчаков… Пойдем-ка в бар, отметим знакомство… Угостишь бедную юную леди?
— В другой раз, — пообещал Каргин, шагая рядом и искоса разглядывая рыжеволосую девицу. Леди, может, и бедная, однако не юная, подумалось ему, постарше Кэти лет на пять. Нахальная, из тех, что не краснеют… Однако вполне ничего, ежели в трезвом виде и приличном платье… или вовсе без платья…
Посмотрим сначала, что с Кэти выйдет, решил он и, осторожно выдернув руку из цепкой хватки рыжей, поинтересовался:
— Имя у юной леди есть?
— Мэри-Энн, — пробормотала девушка, покачнулась и привалилась к плечу Каргина, обдавая его запахом виски и горьковатым ароматом духов.
Он поддержал ее под локоток.
— Мэри-Энн? Проще Нэнси…
Рыжая вздрогнула и резко отсторонилась. Возможно, она была не так уж пьяна или протрезвела на мгновенье, но сейчас, когда девушка стояла перед Каргиным, в ее глазах он не заметил ни облачности, ни туманной мглы. Совсем наоборот! Они блестели и сверкали, и казалось, что из них вот-вот с шипеньем вылетят молнии, испепелив его до тла.