Судьба наемника полна превратностей и перемен; сегодня ты жив, а завтра мертв, утром здоровый и бодрый идешь на приступ, а в полдень вяляешься в воронке без ноги и истекаешь кровью, падаешь в ночную тьму под нераскрывшимся парашютом, подрываешься в джунглях на мине, получаешь удар штыком и глядишь, как стервятники копошатся в твоем распоротом животе. И никакой благодарности, ни памятников, ни орденов, ни залпов над могильным камнем, ни кардиналов с папой, как во сне Росетти… Да и могилы тоже нет; скорей упокоишься в звериной пасти, как предрекал когда-то Киплинг. Гиены трусов и храбрецов жуют без лишних затей… И, помня об этом, Каргин времени зря не терял. Что в руки солдата попало, на том и спасибо.
Что, собственно, попало и почему попало, он еще не разобрался. Похоже Кэти была не из тех девиц, что падки на наемников-ландскнехтов или парней с крепкими мышцами, рожденных в местах экзотических, вроде гарнизона под Хабаровском, украшенных шрамами и славой и знавших о жизни нечто такое, чего нормальная личность вообразить не в силах. Это с одной стороны, а с другой — случилось ведь то, что случилось! И очень быстро, размышлял Каргин по вечерам, прислушиваясь к тихому дыханию дремавшей рядом девушки. Можно сказать, даже стремительно… А почему? Сплошное телесное вожделение? Или любопытство? Или внезапная любовь? Или задание от шефа — будь, мол, поласковей, детка, с этим российским коммандос, скрути да охмури…
Однако все эти причины скоропалительной симпатии мнились Каргину нелепыми — хотя, быть может, не настолько, чтобы отбросить их совсем. Был, наверное, у Кэти некий тайный интерес, но было и другое, что-то искреннее, неподдельное, заставлявшее сердце Каргина сжиматься в тревоге и надежде. Люди, годами ходившие рядом со смертью, делятся на две категории: одни звереют и тупеют, другие получают дар предчувствовать вибрации души и делать верный выбор меж истиной и ложью. Смутное, почти иррациональное ощущение, но если прислушаться к нему, оно не подводит никогда — ни с другом, ни с врагом, ни с женщиной. Особенно с женщиной, с юной женщиной, чьи губы трепещут рядом с твоими губами и сердце бьется у твоей груди…
Нашел?.. неужели нашел?.. — думалось Каргину в ночной тишине, но он не торопился с ответом. Время покажет, мелькала первая мысль, и тут же ее догоняла вторая: слишком мало времени прошло. Мало, не так чтоб очень, если судить с военной точки зрения. Целых три дня.
***
На третий день боевых трудов, во время ланча, кто-то остановился за его спиной. Каргин не видел подошедшего; он доедал салат и размышлял не о загадках женской души, а о вещах прозаических — о том, к примеру, не подорвать ли казарму и ближние к ней посты минами ПТМ, от коих танк взлетает в воздух на два человеческих роста.
Одновременно он любовался Кэти — если не считать пальмы у их столика, увитой лианой в алых цветах, она была самым приятным украшением пейзажа.
Вдруг лицо ее переменилось. Зрачки потемнели, яркие полные губы вытянулись в шпагат, брови сошлись на переносице, а под нежной смуглой кожей щек наметились желваки. Сейчас она напоминала взведенную гранату — отпусти кольцо, грохнет взрыв, метнется пламя и полетят во все стороны осколки. Т а к а я Кэти была совсем незнакомой Каргину.
За его спиной раздался голос — вроде бы слышанный раньше, раздраженный, чуть визгливый, с заметными повелительными нотками.
— Когда я подхожу к своим сотрудникам, им полагается вставать!
Каргин прожевал листик салата и поднял голову.
Молодой мужчина, примерно в его годах, высокий, рыжеватый, с серо-зелеными глазами и надменным капризным ртом. Незнакомец был одет щеголевато, можно сказать, с иголочки: безупречный светло-кремовый костюм, строгий галстук, замшевые туфли. Кого-то он напомнил Каргину — кого-то очень знакомого, виденного многократно, в различных обстоятельствах и ракурсах. Не его ли самого?.. Все может быть, мелькнула мысль. Правда, подбородок у Каргина был покруче, скулы пошире, а волосы — потемней, и рыжинка в них едва просвечивала. Но сходство, безусловно, имелось — такое, какое волей судеб бывает между чужими людьми, рожденными в разных концах планеты.
Осмотрев незнакомца с ног до головы, Каргин отвернулся и подмигнул Кэти:
— Представительный джентльмен… Кто такой?
— Бобби. Он же — Роберт Генри Паркер, наследник и президент Халлоран Арминг Корпорейшн, — пояснила она без особой приязни, выделив слово «наследник». — Нынешний босс корпорации.
Брови у Каргина полезли вверх. В сказанном девушкой не было и намека на пиетет или хотя бы обычную вежливость, с которой мелкий служащий обязан относиться к шефу, главе могущественной фирмы. Выводов можно было сделать два: либо Кэти не являлась мелким служащим, либо ее связывало с Паркером нечто личное, позволявшее общаться накоротке. Может быть, имеют место оба варианта, решил Каргин и медленно протянул:
— Значит, босс, наследник и президент… А что же ты не встаешь?
Губы Кэти дрогнули в торжествующей усмешке.
— Я из административного отдела, который ему не подчинен. А если б и был подчинен, ему все равно меня на улицу не выбросить! Никак не выбросить!