— В Париже… — Брови Кэти опять изумленно приподнялись, потом на ее губах расцвела мечтательная улыбка. — О, Париж, Париж… Вы должны рассказать мне о Париже. И о Венеции! Вы были в Венеции? Расскажете, Керк?
— В любое время дня и ночи, клянусь Одином! — Он бросил выразительный взгляд на ее колени, и девушка зарделась. Румянец на ее подвижном милом личике приятно удивил Каргина: он полагал, что только женщина высоких нравственных достоинств способна покраснеть. Этот нехитрый моральный принцип, заложенный матерью, был на удивление верным; в каком-то смысле он доказывал справедливость всех избитых истин.
«Ягуар» съехал с очередного холма на набережную, тянувшуюся вдоль залива длинной пестрой лентой. Теперь к западу от них вздымался мост Золотых Ворот, знакомый Каргину по фотографиям и фильмам, а к востоку — еще один: стальная блестящая полоса, уходившая, казалось, в бесконечность. Кэти прибавила скорость и повернула на восток.
— Я думал, что штаб-квартира ХАК в Сан-Франциско, — осторожно произнес Каргин, когда автомобиль преодолел половину моста.
— В Большом Сан-Франциско, — пояснила Кэти. — Это очень широкое понятие. Окленд, Беркли, Ричмонд, Сан-Хосе, Ньюарк и бог знает, что еще… Я, дружок, не сильна в географии.
— Хороший повод, чтоб заблудиться… особенно с красивой девушкой.
— Не обижайтесь, Керк, сейчас не выйдет. — Каргин уловил в ее голосе нотку сожаления. — Как-нибудь попозже, ладно? Я бы хотела отдать должное вашему коньяку… Французский? Из Парижа?
— Армянский, бэби. Большая редкость по нынешним временам.
Мост кончился, потянулись зеленые городские окраины — Окленд, сказала Кэти; затем шоссе неторопливо полезло вверх, и Каргин, обернувшись, смог любоваться бесчисленными крышами городов и городков, теснившихся на берегах залива. Километрах в пятнадцати от Окленда они перевалили водораздел, и пейзаж разительно изменился: просторная долина между двумя хребтами казалась почти безлюдной, и лишь в одном месте в разрывах древесных крон мелькало серое, оранжевое и белое: асфальт дорог, черепичные кровли и стены невысоких домиков.
— Уолнат-Крик, центр местной цивилизации. Бензоколонка, отель, китайский ресторан, три кафе и пять баров. — Кэти покосилась на городок и сообщила: — Наши владения, Халлоран-таун, располагаются южней. Несколько административных корпусов, выставочные ангары, полигон и поселок для служащих. Вы будете жить на Грин-авеню, семнадцать.
— Это что-нибудь значит? — поинтересовался Каргин.
Вы будете жить на Грин-авеню, семнадцать.
— Это что-нибудь значит? — поинтересовался Каргин.
— Значит, солдат. На Грин-авеню — резиденции управляющего персонала.
— А где живете вы?
— Там же. Коттедж под номером шестнадцать.
От неожиданности Каргин сглотнул, едва не подавившись слюной, но тут же пришел в себя, стал незаметно ощупывать сумку и строить всякие хитрые планы на вечер. Под прочной тканью сумки круглилось нечто цилиндрическое, с плоским дном и узким горлышком — бутылка марочного коньяка из давних отцовских запасов. Бутылку сунула мать, когда он гостил у родителей в Краснодаре; сунула и сказала с грустной улыбкой: найдешь, Алешенька, невесту — выпьешь. Каргин не возражал, чтоб не расстраивать мать, мечтавшую о внуках. К тому же был он не против невест в любых обозримых количествах; в конце концов, не каждая из них становится женой.
Они свернули с шоссе на неширокую дорогу, тонувшую в тенях; густые кроны дубов и вязов нависали над ней, а щит на повороте извещал: «Халлоран-таун. Частное владение. Въезд воспрещен.» Ни шлагбаумов, ни заборов Каргин не заметил, но дорога усердно патрулировалась: дважды им попадались джипы с парнями в пятнистых комбинезонах, встречавших машину Кэти коротким гудком.
Вскоре слева поднялись низкие широкие корпуса ангаров, к которым вели подъездные пути, а справа возникло здание из металла и стекла, но не какой-нибудь небоскреб, а тоже невысокое, о двух этажах и с крытой галереей на тонких ребристых столбиках. Тут нигде ничего не блестело и не сверкало: ангары были окрашены в защитный цвет и прятались в зелени, а окна в здании с галереей тоже отсвечивали зеленым, будто стенки гигантского, полного воды аквариума. Хорошая маскировка, подумал Каргин и, обернувшись к Кэти, спросил:
— Это что такое?
— Первый административный корпус. Облегченная конструкция, каркас из алюминиевого сплава плюс небьющееся стекло. — Она сделала паузу, наморщила носик и с сомнением произнесла: — Впрочем, я не уверена, что это стекло. Понимаете, Керк, оно какое-то странное — пружинит, и его нельзя ни сломать, ни поцарапать, ни пулей пробить. Забавная штука, правда?
— Ни поцарапать, ни пулей пробить… — с задумчивым видом повторил Каргин. — А к чему такие предосторожности?
Девушка фыркнула.
— Не забывайте где вы, дружок! В сейсмически активной зоне! Здесь раз в месяц потряхивает, раз в год трясет, а дважды в столетие трахает так, что младенцы седеют! Слышали, что было в восемьдесят девятом? Сотня погибших, тысячи раненых, сто тысяч разрушенных зданий! Я тогда училась в колледже и…
— Однако вы не поседели, — Каргин примирительно погладил каштановый локон. — Совсем даже наоборот.