— То есть любой человек может объявить своей собственностью все, что ему понравиться?
— Не любой. Только фэтр. Вы не знали? Именно так Гийом и завладел этой деревней. И если ее у нее не отняли, так только потому, что сюда мало кто заходит, тем более фэтр. Тут просто нечего делать. Деревня на отшибе.
— И против таких порядков никто не возражает?
— А кто может возражать? Фэтры находятся на вершине. Над ними никого нет, и никто приказать им не может.
— А Император? — забросил пробный шар Виктор.
Лукор подозрительно покосился на землянина.
— Так Император когда еще появится. Кто знает, когда Господу надоест терпеть самоуправство фэтров, и он выберет самого достойного и вручит ему Карамах, чтобы он смог положить конец беззаконию и объединить планету для Великого Похода.
Виктор, чтобы скрыть растерянность, поспешно отвернулся, но все же не удержался от вопроса:
— Планету?
— Ну да, такой круглый шарик, на котором мы находимся, — язвительно заметил Лукор. — Чему вас там в монастырях учат?
Чему там учили в монастырях, Виктор не знал, но подобное знание о форме мира было для средневекового человека совсем необычно. А Лукор говорил об этом как о самой очевидной веще, которую знает любой младенец. К тому же он говорил о каком-то Карамахе, который господь должен вручить достойному и назначить его Императором, чтобы он смог объединить… всю планету для Великого Похода? Все это звучало бредом, но говорил Лукор так, словно предполагал, что Виктор должен его прекрасно понимать. Именно это помешало юноше задать все интересующие вопросы.
— И что будет, если я объявлю эту деревню своей?
— Вы и этого не знаете? — усмехнулся Лукор. — В этом случае вы заставите людей присягнуть себе не верность. Можете даже создать ополчение. Если настоящему владельцу будет все равно, то он не обратит на ваши действия никакого внимания. Но так бывает редко, поэтому, скорее всего, он соберет свой отряд и постарается наказать вас.
— И что дальше?
— А что дальше? Либо он побеждает, тогда вы погибаете в схватке, либо удираете, если успеваете. Если побеждаете вы, тогда все владения бывшего фэтра переходят к вам. Но если ваш противник успевает удрать, то, возможно, что он сможет снова собрать отряд и попытается наказать вас снова.
— Восхитительно, — ошарашено заметил Виктор. — При подобной системе прав всегда тот, кто сильнее.
— Среди фэтров да. Но фэтры стоят на вершине. После них идут солдаты, потом служаки — это чиновники, затем мастера, потом крестьяне, затем нищие и последние рабы. Пирамида проста.
— А священники?
— А что священники? Они в мирскую жизнь не лезут. Некоторые, правда, пытались одно время прибрать власть в свои руки, но Господь этого не допустил.
Тогда было несколько несчастных случаев, а многих отозвал Верховный. Странно, что ты этого не знаешь? Все же недавно было. Относительно, конечно. Я еще помню старого Хурста. Вот уж лют был. Чуть что, так сразу на дыбу тащили. Требовал безукоснительного соблюдения всех заповедей, хотя в том же Писании сказано, что люди должны сами идти по своей дороге, сверяясь лишь с совестью. Но к счастью, однажды его карета опрокинулась с моста, а святоша, оказывается, плавать не умел. Вот и потоп. А на его место пришел вполне хороший человек. Писание знает, но и слабости людей тоже знает. О терпимости к недостаткам людей говорил.
— Да уж! — Виктор, почувствовал, что совсем запутывается в ситуации. Эта планета совершенно не подходила под те социальные законы, которые им вдалбливали на уроке социоистории. А средневековый монах, проповедующий терпимость к людским порокам это похлещи, чем Ленин, проповедующий идею частной собственности, как говаривал дедушка. Но чтобы окончательно не вызвать подозрений, он решил больше вопросов не задавать.
На этот раз в трактире царила полная тишина. Виктор быстро прошел в комнату, где его уже ждал Руп.
— Ну что, Руп, — Виктор плюхнулся на кровать и устало посмотрел на товарища. — Кажется, мы вляпались в крупные неприятности и теперь нам с тобой на деле предстоит доказывать, что мы настоящие фэтры.
Руп слабо улыбнулся.
* * *
Очищение шло полным ходом. Процесс не останавливался ни на минуту. Если того требовалось Хозяину, то суды работали даже по ночам, а палачей пришлось нанимать еще. Вообще-то Хозяин не был сторонник такой казни, как отрубание головы. Выстрел из бластера гораздо чище и быстрее. Но все казнимые занимали большие посты и имели дворянское звание. Дворян же полагалось казнить только с помощью топора путем удара им по шее с целью отделения головы от тела. Это простолюдинов можно было стрелять, вешать, четвертовать, топить и делать с ними все, что заблагорассудиться. Но поскольку Хозяин всегда ценил цель больше формы, то решил не обострять отношения с остальными дворянами и даровал именно ту казнь, которую они и требовали. Главное для него было, чтобы никто больше не поднялся.
Кажется, до многих уже начало доходить, что времена его папочки, когда священники стояли на первом месте и одно их слово приводило всех в трепет, давно прошли. Сейчас новый наследник требовал в первую очередь компетентности, смелости в принятии решений, отваги и стальной хватки. Вся пустая болтовня священников приводила его в ярость. И тем более она злила его, что все эти священники прекрасно знали, как появились все их священные книги. И в этой ситуации вся их набожность была для него сплошным лицемерием, которое он так же не переносил.