По толпе пробежал ропот. Священников в городе не любил никто, всем было ясно, что это они организовали последние два вторжения. Но вот так прямо выступать против них…
— Да-да, я не оговорился! Именно нечестивые! Они объявили нас еретиками! Обвиняют в том, что мы выступаем против Императора! И вот доказательство прямого вмешательства церкви в наши дела. — Виктор махнул рукой.
Тотчас, дождавшись этого знака, с внутреннего двора дворца вывели императорских солдат под конвоем. Не всех, конечно, но все равно их количество произвело впечатление на горожан.
— Вы видите перед собой солдат монастырей, которые вышли в поход против нас, считая нас еретиками! — Люди гневно загудели. — Они пришли, чтобы разрушить ваши дома. И правильно! — Такого замечания никто не ожидал. Люди растерянно посмотрели на Виктора. — Именно правильно! Так и надо с еретиками! Но давайте разберемся, кто тут еретик. Я вас всех призываю в свидетели. Разве хоть раз я выступал против Императора? Разве хоть как-то претендовал на сей высокий титул? Или претендовал Грепп? Просто мы в меру своих сил трудились для того, чтобы Император пришел на подготовленную почву. Чтобы имел возможность опереться на реальную силу! Но тогда почему церковь так яростно ополчилась против нас? Мы ведь делаем одно дело. Более того, я ведь фэтр! А разве не сказано, что фэтр волен делать все, что ему угодно и никто не может указывать ему что делать? Почему же церковь с таким упорством пытается указывать мне? Какое она имеет право? А я вам скажу, почему церковь это делает! Она уже давно служит не Императору, а только себе. Она сосредоточила в своих руках огромную власть. У нее есть солдаты, влияние и ее это устраивает. Она не хочет все это потерять. И именно поэтому прихода Императора эти слуги Императора страшатся больше, чем сами фэтры. Ибо Император вмиг положит конец их всевластию. Может именно поэтому Император и не приходит? Бог знает, что здесь у его посланца нет опоры и не отправляет его на Нордак!
Вы можете спросить, какие у меня есть доказательства? Вот они! — Виктор плавно махнул в сторону пленных солдат.
Этот жест он не один час отрабатывал перед зеркалом. — Если я не прав, то скажите, почему церковь так яростно вмешивается в дела мира, которые их не должны касаться? Их дело ждать Императора и служить ему! Этот же мир принадлежит фэтрам! Я фэтр! Я делаю что хочу! Но церковь злится, она воюет! А почему? Да потому, что я хочу порядка! Я хочу подготовить почву для Императора! И церковники понимают, что если не уничтожат Тараверу, то Император найдет в ней опору для себя и Бог пошлет его на Нордак. И тогда конец их власти. Именно это их страшит больше всего. Именно это знание заставляет их бросать в бой все свои ресурсы, чтобы раздавить нас. Но я не виню этих солдат. Они честные люди. Они искренне полагали, что воюют против еретиков и честно выполняли приказы своих командиров. Виноваты не они, а те, кто отдал им преступные приказы. Именно поэтому я, сознавая это, отпускаю всех пленных императорских солдат. Мы, слуги Императора, не можем быть жестоки с заблуждающимися.
Последние слова были встречены гробовой тишиной. Виктор даже растерялся, но оказалось, что эта тишина следствие полной ошеломленности людей. Никто не ожидал таких доводов. Сами люди уже привыкли потихоньку считать себя еретиками и отступниками, считая, что многочисленные нашествия это кара за ересь. Правда все эти нашествия заканчивались трагически для нападающих… И вот теперь вдруг оказывалось, что они вовсе не еретики. Это отвернувшиеся от Императора церковники организовывали нашествия, а их отражали с божьей помощью. А как еще можно объяснить победы над врагом, который постоянно превосходил тараверские войска в силах? Только божьей помощью. Подобные доводы людям понравились, и уже через минуту вся площадь превратилась в бурлящее море. Люди вопили что-то радостное. Многие кинулись обниматься с пленными императорским солдатами, считая их своими союзниками. Еще бы, ведь министр сказал, что они делают одно дело, просто у них командиры отступники. Растерявшийся командир охраны посмотрел на Виктора, но тот дал знак, чтобы не мешал. Офицер отдал команду, и охрана пленных отошла. Теперь никто не мешал людям обнимать солдат монастырей. Те, совершенно растерянные от подобного оборота дела, вяло сопротивлялись, да и то немногие. В основном все они были настолько растеряны, что их не хватало даже на легкое сопротивление.
Наблюдавший за бурной радостью людей Виктор вывел для себя формулу успеха публичных выступлений — говорить людям не правду, а то, что они хотят услышать. Успех обеспечен. Этот вывод ему крайне не понравился, но тут было не до выбора. Бои с врагом, о котором еще так мало известно, шли без всяких правил. Зато теперь весть об этой речи разойдется по всем окрестным городам, а оттуда пойдет дальше. Безусловно, она будет добавляться новыми подробностями, но это даже и хорошо. Конечно, Виктор и сам плохо представлял возможные последствия своего сегодняшнего выступления, но верил, что она еще сыграет свою роль в разгорающейся борьбе, которая еще далеко не окончена.