— Вы недоверчивы, юноша, — усмехнулся Вертон.
— А вы бы были доверчивей? После всех ваших попыток в совете ограничить мою власть?
— Фэтр, я боролся с вами вовсе не из-за власти. В моем возрасте уже грешно думать о подобных вещах. На самом деле уже до вашего прихода я начал подбирать своего приемника. Я боролся с вами потому, что считал вас слишком молодым, чтобы принять такую ответственность. Правда, постепенно я убедился, что вы довольно жестко умеете отстаивать свою линию. Своим сопротивлением вам, я проверял вас. Вы его выдержали. Более того, вы сделали то, что не удалось мне. Вы заставили всех этих людей в совете спорить друг с другом не из-за привилегий для себя и своих торговых домов, а из-за конкретных решений, важных для всего города. Вы сумели перевести все споры в продуктивное русло. И вы сделали власть в городе гораздо эффективней. Теперь-то я понял, зачем вам понадобилась тогда, на первом заседание поднимать вопрос о чистоте города. Я то ведь тогда едва не заявил, что люди не знают, что на завтрак есть, а вы о чистоте заботитесь. А это оказался урок. Урок всем нам. Я это тогда не сразу понял. А ведь чистоту на улицах удалось за две недели навести, хотя раньше никому не удавалось это и за год. А пытались.
— Когда ответственны все, то это значит, не ответственен никто.
— Когда ответственны все, то это значит, не ответственен никто. Важно подобрать человека для выполнения конкретной работы, дать ему всю власть для этого, а потом жестко спрашивать за успех или не успех. Добьется успеха, дать более тяжелую работу с большей властью и большей ответственностью, нет, пусть остается простым управителем и продолжает болтать. А если проворуется, пойдет под суд. Вы же всем своим советом пытались делать все. Так нельзя.
— Да, про это я и говорил. Я не понимаю конечной твоей цели, но вижу, что ты и, правда, заботишься о городе. Я поддерживаю тебя.
— Несмотря на то, что я казнил двоих управителей?
— Именно из-за этого я и принял такое решение. Они сами виноваты. Их надо было казнить. Но я честно заявляю, что у меня не хватило бы на это смелости. Может, именно поэтому город при мне умирал. У тебя смелость есть. Дерзай, юноша!
— Спасибо, Вертон.
— Не за что. Какие твои дальнейшие шаги?
— Дальнейшие? Я собираюсь заняться торговлей. Городу не хватает денег. Один караван, что сейчас торчит здесь от соседнего города, ничего не решает. Надо строить речной флот. Но это долго, так что пока обойдемся обычными средствами.
— Караван, как я слышал, уже собирается обратно. Они сделали много покупок. Скупили почти все наши запасы стальных пил, бронзовой посуды.
— Не страшно. Мы еще сделаем.
— Верно. Но я слышал, что двое наших купцов уже собирают караваны. На дорогах неспокойно, но они надеются проскользнуть.
— Да, на дорогах неспокойно, — согласился Виктор, но Вертон сообразил, что мысли его собеседника уже далеко и отвечает он чисто машинально. Было видно, что какая-то проблема уже целиком поглотила все его внимание.
Вертон попрощался и вышел. Виктор рассеянно ответил. Немного погодя он буквально ворвался в помещение недавно образованного генерального штаба, нарушив все совещание у Лойдера с командирами полков.
— Лойдер, быстро, вводная, ты командуешь некими силами, но известно, что они пока слабее твоего противника. Более того, недавно они потерпели поражение. Можно собрать новые силы, но нужно время. Враг за это время так же усилится. Как этого не допустить? О враге известно, что ему не хватает денег, поскольку товаров производится больше, чем есть золота в городе.
— Насколько я понял, — слегка ошарашено ответил Лойдер, — под этим врагом, которого надо ослабить, ты подразумеваешь Тараверу?
— Тараверу, каравеллу, неважно. Твои действия?
— Ну, так вот с хода сложно ответить.
— Я бы задушил у этого врага торговлю, — неожиданно вмешался один из полковников. Создавая армию Тараверы, Виктор, не особо мудрствую, ввел звания земной армии. Ему удобней, а нордакеанам все равно, поскольку до него никаких званий не было. Сейчас армия Тараверы состояла из двух полков неполной численности, как называл их Виктор, по триста человек в каждом. Двести всадников, десяти пушек и еще сотня солдат, которая должна быть вооружена ружьями.
Кроме того, после сражения с фэтрами появился генеральный штаб, куда Виктор лично подбирал людей, разыскивая их по всему городу. Пусть у них пока не было военного образования, главное, чтобы они умели думать и делать выводы. А также не боялись брать всю ответственность на себя. Искать Виктор таких людей начал давно. При поступлении в армию он всех новобранцев прогонял через многочисленные психологические тесты. При этом те, кто пользовался этими тестами, понятия не имели для чего они нужны.
При этом те, кто пользовался этими тестами, понятия не имели для чего они нужны. Их дело было спросить строго заданные вопросы, получить на них ответ, записать и отдать. С людьми, которые заинтересовывали Виктор, он беседовал сам. Для начала он, пообещав им златые горы, отправил их всех в рядовые. Цетору, в чьей полк они попали, он велел устроить этим людям настоящий ад. Тех, кто выдержал неделю и не сбежал, Виктор вытащил оттуда. Сбежавших никто не преследовал и даже было объявлено, что все они прощены. Тех же, кто остался Виктор велел переписывать скучные бумаги. Неважно, что многие не умели писать: чтобы скопировать текст большого ума не требовалось. А потом он взял в штаб тех восьмерых, что за последующие три недели выучились грамоте. Именно они и составили ядро того мозгового центра, что должен был родиться в скором времени. Правда, сами эти новоявленные полковники, ошалевшие от быстрого служебного роста, об этом еще не подозревали. После назначения их в непонятный генеральный штаб, он велел всем им разобраться в прошедшей битве и выявить все ошибки сторон, изложить все письменно и представить ему лично. Срок неделя. После этого в штабе осталось трое. Те, кто прежде, чем приступить к писанине, посетил каждый полк, выслушал солдат, с участниками боев прошелся по местам схваток. Вместе с людьми, принимавшими участие в ночном рейде, был на стоянке фэтров. Потом посещал всех пленных солдат и спрашивал их. И только потом начинал диктовать приставленному к каждому секретарю отчет, старясь выражаться кратко и четко, заслужил право стать полковником генерального штаба. Учить людей Виктору было некогда, и он нашел тех, кто хотел учиться сам. Пусть у них пока нет опыта, он появится. Те же, кто, не вникая в детали и считая себя самым умным, принялся за теоретизирование сразу, излагая свои размышления на бумаге размашисто и многословно, словно поучая всех на свете, были отправлены в полки в качестве заместителей командира. Или направились в создаваемый инженерный корпус. Кто отказался от этого назначения ушел из армии. Конечно, были и те, кто оказался посередине этих двух крайностей. Таких назначили в штаб, но они стали заместителями тех троих, что выдержали все испытания. Всего в штаб попало пять человек. Все пятеро и сидели сейчас с Лойдером, который, по совету Виктора, вводил их в курс всех проблем армии.
Виктор быстро повернулся к заговорившему полковнику. Муртол, вспомнил он его имя.