… «изгнали», значит, ну-ну… Бред собачий.
В машине я обнимаю Вареньку, прижимаюсь к ней всем телом в надежде вернуться на малую свою землю.
В машине я обнимаю Вареньку, прижимаюсь к ней всем телом в надежде вернуться на малую свою землю. В моем жесте куда больше отчаяния, чем нежности и, кажется, остро не хватает подлинной страсти. Не о ней, о себе я сейчас забочусь. Я не такое чудовище, как может показаться, просто мне действительно очень нужно отвлечься от размышлений, найти иное занятие.
«Иное занятие», — ужасно звучит, да. Мне бы сейчас не думу думать, мне бы — господи, да все что угодно, хоть девушку обнимать, хоть в кресле дантиста сидеть, хоть с парашютом прыгать, лишь бы по замкнутому кругу больше не бродить, бессмысленной белкой в колесе не скакать, карусельной лошадкой не вертеться. Мне бы шаг в сторону сделать как-то, всего один аккуратный шажок — неужели я прошу слишком много?
Ужели, ужели.
Варя льнет ко мне, но прячет лицо. Тычется носом в шею, мягкими губами касается мочки уха.
— Ты не о том сейчас думаешь, — шепчет. — Тебя не я занимаю, а то, что произошло у меня с индийской старухой… Прости, я бы рада ничего не замечать, мне же было бы лучше, но ты для меня — как на ладони. Сам виноват, научил. Ты хороший учитель.
— Учитель из меня — хуже не придумаешь, — говорю. — Сельских ребятишек ботанике учить, и то не справлюсь. Просто ты у нас молодец. Учишься, несмотря ни на что… Прости, Варенька, ты права, я почти ничего не чувствую сейчас и почти не понимаю, что делаю. Но ты уж потерпи, пожалуйста. Побудь чем-то вроде плюшевого мишки. Я скоро оклемаюсь, очень скоро, честное слово. Я шустрый.
— Ладно, — неожиданно смеется она. — Мишка, так мишка мне не жалко. Я даже гэдээровской железной дорогой побыть могу, если надо. Если это как-то поможет. Ту-ту-у-у-у-у-у, чух-чух-чух-чух…
Такая хорошая, хоть плачь.
Несколько минут тепла и покоя, дюжина медленных вдохов дюжина медленных выдохов, две дюжины пауз между ними, и я, кажется, вполне готов жить дальше. А если и не жить, то, по крайней мере, завести мотор — вот что надо было сделать сразу же. Пока я с ума схожу, машинка греется, глядишь, пришли бы в чувство одновременно и покатили бы дружно куда-нибудь, то ли домой, то ли действительно в загородный пансионат «Вербы», которым я Вареньку стращал. Вряд ли туда сейчас заселиться можно, но долгая дорога и смутная, сладкая цель привлекают меня чрезвычайно.
— Я погадаю, — вдруг говорит Варя. — Ни тебе, ни себе, ни нам даже. Просто вот спрошу: «мама, что это было?» А то сидим, головами глупыми думаем, вместо того, чтобы у Бессознательного проконсультироваться… Непрофессионально как-то.
— Умничка, — говорю. — Погадай, пожалуйста. А я покурю в ожидании приговора.
— Ну уж, «приговора»…
Она тасует карты, наконец, достает одну наугад, усмехается краешком рта:
— Можно было это предвидеть. Принц Хаоса, во всей своей красе.
На картинке, и правда, не рисунок, бардак какой-то. Разбитое вдребезги желто-зеленое изображение: крупная антропоморфная фигура управляет обломками колесницы, три совсем мелких человечка влекут эти обломки, каждый — в своем каком-то направлении. Но общее впечатление скорее жизнерадостное, чем тягостное. И то хлеб.
— А разве есть такая масть: «хаос»? — удивляюсь запоздало.
— Масти нет. А Принц Хаоса, тем не менее, есть. Принц Мечей исправно несет эту службу.
Принц Мечей исправно несет эту службу. Жалоб и нареканий со стороны клиентов до сих пор не возникало, он отлично справляется. Можем расслабиться: ситуация, в любом случае вне нашего контроля. Он скорее прекрасна, чем ужасна, но с ума свести может, вполне. Это, впрочем, и без гадания было ясно. По-хорошему, нам обоим нужен бы мудрый наставник, надсмотрщик даже, жесткий, хладнокровный, но милосердный — такой совет дает эта карта. Но у меня есть только выбитый из колеи ты, а у тебя, как я понимаю, и вовсе никого? Или все-таки?..
— Надо, что ли, Михаэлю позвонить, — вздыхаю. — Не думаю, правда, что он сталкивался с чем-то подобным. Знал бы, рассказал бы мне непременно, а он — ни сном, ни духом… Но иных вариантов все равно нет. Разве вот, у Юрки спросить? Если кто-то может быть в курсе, в чем я, честно говоря, крепко сомневаюсь, то только он. Непростой он парень. Ох, не простой… И сам по себе — вполне Принц Хаоса. Железный Роджер за такого персонажа дорого дал бы: вполне в его вкусе, но с иными, экзотическими прибамбасами.
— Юрка — это Чингизид из «Двери в стене»? — оживилась Варя. — Ну, такой… с раскосыми и жадными очами , иго татаро-монгольское?
— Вообще-то, Юрка наполовину кореец, наполовину казах. Диковинная смесь, да… Но если ты назовешь его Чингизидом, да еще и Блока процитируешь, он будет счастлив.
— Учту, — кивает. — Люблю делать правильные комплименты малознакомым людям. Чувствую себя в этот миг единоличной владычицей связки ключей от всех сердец на земле
— Еще бы!
По дороге мы все больше молчим; каждый сражается с собственными демонами. Не знаю, как дела у Вари, а мои соперники к моменту прибытия на улицу Изумрудную побеждают с разгромным счетом. 7:2, скажем, или даже 94:11. Но я учусь понемногу уворачиваться и отбиваться, даже пару успешных контратак уже провел, и до конца матча еще есть время — все время моей жизни, собственно говоря.