— Не будут меня боги карать за то, чего я не совершал. Зазря ты погибнешь.
— Нет, нет, не зря… — закашлялся Сурхат.
— Чтоб такого гада извести жизни не жалко.
— Ты осёл самой тупой Сулимской породы, — сделал я вывод. — Не будет Арис мстить мне. Я не совершал преступления, которое ты мне приписываешь, а значит и никакого возмездия не будет. Так что сдохнешь ты зазря.
Перевернувшись на спину, Сурхат посмотрел на меня. Выплюнув кровь, пробормотал: — Тебе не обмануть Арис…
— А я и не собираюсь её обманывать. Я вообще не представляю, с чего ты вообразил, что между мной и Фелией что — то было.
— Мне отец Фелии всё рассказал о твоём злодеянии… — прошептал Сурхат.
— Паким? — изумился я. — Он что, перепил? Или ты, осёл, чего — нибудь недопонял и непонятно чего навоображал?
— Он всё ясно говорил и пьян не был.
— Тогда он тебе солгал, — твёрдо сказал я.
— Поклянись, что ты не был близок с Фелией, — предложил Сурхат.
— Клянусь. Пусть Арис меня покарает, если я лгу.
— Но как же так… — прошептал паренёк. — Зачем Пакиму было лгать?
— Не знаю, — Ответил я и создал заклинание малого исцеления. Посмотрев на недоумённо ощупывающего нос Сурхата, предупредил его: — Не вздумай снова на меня бросаться.
— Не буду я бросаться, — Сплюнув кровь, ответил паренёк и сел.
— Вот и славно. Ну — ка расскажи, что тебе Паким говорил.
— Ночью он позвал меня, — начал рассказывать Сурхат. — Мы пошли к конюшне. Он сказал, что я славный парень и очень порядочный и к Фелии неравнодушен. Немного поговори о том, какая Фелия хорошая девушка. Потом он предложил выпить. Мы выпили, и он расплакался. Я стал спрашивать в чём дело, а Паким помолчал немного и сказал, что Фелию обманом невинности лишили и выбросили как ненужную вещь. Я разъярился и начал выпытывать, кто это сделал. Он поначалу не признавался, а потом, когда я пообещал помочь ему отомстить за поруганную честь дочери, рассказал, что это ты сделал. Я хотел ночью пойти тебя прирезать, но он меня отговорил. Сказал, что не справиться просто так с магом и предложил мне отправиться с утра с тобой в город. Мне нужно было провести тебя до города по этой тропке. Паким сказал, засада будет на этой тропе. Наемники какие — то, с оружием, которым магов убить можно нас поджидать будут.
— Это всё? — спросил я у Сурхата, когда он умолк.
— Почти всё. Ещё Паким сказал, что если я помогу наказать негодяя, то он выдаст за меня Фелию.
— Н — да, — вздохнул я. — Поймали тебя на крючок с этой девицей. Любовь — любовью, но голову — то терять зачем? Почему ты Фелию не расспросил? Ведь если она пострадала, то ей и решать, как поступить с обидчиком.
— Как можно о подобном расспрашивать девушку? — возмутился паренёк.
— Да уж действительно, как можно, — язвительно отозвался я. — Ножом под рёбра невинному человеку можно, обманом его на смерть вести можно, а девушку расспросить нельзя.
— Я Пакиму поверил, — склонил голову Сурхат. — Оттого и не задумывался ни о чём. Только мечтал увидеть, как ты сдохнешь.
— Значит, Пакиму нужно было, чтоб я по тропке пошёл и в засаду угодил… — задумался я. — Вот коварная тварь. Хорошо еще, что отравить меня не додумался.
— Никто тебя в Сулиме не отравит, — пробормотал Сурхат. — Султан Фурхад шестой чтоб от этой напасти избавиться повелел всех торговцев ядами и отравителей в яму со змеями бросать.
С тех пор отравы в Сулиме можно не опасаться.
— И что же одним указом отравителей изничтожили?
— Да как начались казни, так и перестали люд травить.
— Не верю я в это, — сказал я. — Не может быть, чтоб со всеми отравителями подобным образом расправиться можно.
— Ну, может и есть ещё отравители, — неуверенно сказал Сурхат. — Только яд сейчас достать очень трудно и дорого.
— Тогда понятно, — усмехнулся я. — С Пакимовой жадностью яда не купить.
— Что ты теперь со мной сделаешь? — поднявшись с земли, спросил Сурхат.
— Вот уж не знаю, — вздохнул я. — Убивать тебя, пожалуй, не буду. Однако заслужить прощение тебе придётся.
— Что мне нужно делать? — Склонив голову, спросил паренёк.
— Слушай, — осенило меня, — про то, что в деревне лошадей купить нельзя ты соврал?
— Да, — кивнул Сурхат. — Паким сказал, чтоб я не позволил тебе лошадь купить.
— Тогда сделаем так, — сказал я, вытаскивая из кармана кошель с золотом. — Ты сейчас идёшь в деревню и покупаешь двух лошадей, а я дождусь тебя здесь.
— Ты доверишь мне деньги? — тупо смотря на лежащие на моей ладони три золотых, спросил Сурхат.
— Конечно, доверю.
— А если я с ними удеру?
— Да удирай на здоровье, — пожал я плечами. — Всё одно дальше усадьбы Пакима не убежишь. Там — то тебя Паким и прирежет, чтоб не разболтал ты о его делишках.
— Я сам его прирежу, — мрачно сказал Сурхат.
— Н — да, видно ты и впрямь редкостный осёл, — сказал я. — Чего ты этим добьёшься? За убийство тебя или на каторгу отправят или казнят, да и о Фелии можешь забыть, не полюбит же она убийцу её отца.
— Так что же мне теперь оставить Пакима безнаказанным? — спросил паренёк.
— А зачем его своими руками наказывать? Для этого власти есть. Надо только доказательства раздобыть, чтоб судья сразу поверил, что Паким нанял людей для убийства.