— Не берусь судить насчет всего остального, но что я не бред и не твоя, Иван, галлюцинация, могу поручиться твердо, — Кеша жевал какую?то корку и говорил невнятно, с набитым ртом.
Уродливый карлик возник перед ними неожиданно.
— Вот она — галлюцинация! — ткнул в Цая железным пальцем рецидивист и беглый каторжник Кеша Мочила. — Натуральная.
— Это точно, — машинально согласился Иван, — подлинник сейчас в Калифорнии солнечные ванны принимает. — Сказав это. Иван встряхнул головой. Перед ним стояла никакая не галлюцинация, а сам отпрыск императорской фамилии.
Но этот отпрыск вел себя странно. Он не поздоровался, не обрадовался, не удивился, не изменился в лице. Казалось, он полностью погружен сам в себя. Иван вытянул руку, обвитую шнуром?поисковиком, прибавил света — он научился это делать, все было просто, достаточно лишь пожелать света и чуть напрячь мышцы на руке — и Цай ван Дау расстаял, будто его и не было.
— Выруби прожектор! — сыронизировал Кеша.
Иван убрал свет. И почти сразу в темени ясно и зримо выступил карлик Цай.
— Не обращайте внимания, — прошепелявил он, — я тут кое с кем говорил … э?э, по внутренней связи. Вы меня четко видите?
— Ага! — ответил Кеша.
— И я вас вижу! Попробуйте дотронуться до меня!
Кеша заулыбался, наигранно отпрянул назад.
— Еще долбанет вдруг, — проговорил он с ехидцей, — ты случайно не с того свету, милый друг?
Иван дотронулся до карлика. Тот был вполне осязаем.
— Ну вот и прекрасно! — выдохнул Цай ван Дау. — Это восходящая струя.
— Мы думали, ты из Д?статора сиганул на Землю, — сказал Иван.
— Нет. Я сейчас нахожусь внизу — в самом ядре Гиргеи.
Я сейчас нахожусь внизу — в самом ядре Гиргеи. Меня вморозило в огромный кусище льда, который выглядит лучше самого высокосортного хрусталя…
— Хрустальный лед?! — чуть не выкрикнул Иван.
— Да.
— Это силовые поля, Цай. Это не простой лед.
— Догадываюсь.
— А кто ж тогда вот тут торчит, перед нами? — вклинился Кеша.
— Двойник, — спокойно ответил карлик. — Почему вы не ушли?
— Заряда не хватило, — сокрушенно ответил Кеша, — статор заглох.
— Понятно. — Карлик Цай не особо расстроился.
— Значит, они все?таки есть? — спросил Иван.
— Кто это они? — уточнил Цай.
— Довзрывники.
— Первый раз слышу, — сознался Цай. И добавил: — Не в названиях суть. В нашей Вселенной сейчас присутствует какая?то всемогущественная сила. Она пришла Извне. Она ни во что не вмешивается. Понимаете? Я не берусь судить обо всем. Но, по?моему, каждая из наших земных группировок пытается заставить эту силу работать на себя… и против своих соперников. Больше я ни черта не знаю!
— Этого достаточно! — заключил Иван. Теперь он был убежден — если в этом мире действует несколько соперничающих сторон, он обязательно вырвется наружу, он будет пользоваться их враждой, он сумеет проскользнуть между свивающимися щупальцами затаившихся перед битвой монстров. Итак, каким?то непонятным образом здесь на Гиргее столкнулись интересы Синдиката, «серьезных» — кто же они такие, черт побери! — официально существующей Федерации или, как чаще ее принято называть, «мирового сообщества». Системы и … довзрывников? Нет, последние в стороне ото всех, если они есть на самом деле.
Черт ногу сломит! Ну что такое для этих сверхгигантов какие?то микроскопические мошки: Иван, Кеша, каторжник Цай?! Ничто! У Ивана внезапно пересохло в горле, сердце комком подкатило к гортани, будто задумало совершить отчаянную попытку и выпрыгнуть из тепа. Кристалл! Это надо же быть таким круглым идиотом! Это надо же — самому вырваться из треклятого Пристанища, а Кристалл, в котором записано ВСЕ, посеять! Ивану стало нехорошо. Нет, он не мошка. Он стал тем узелком, не разрубив которого могущественнейшие силы всех Мирозданий непостижимого конгломерата Бытия, никогда не смогут достичь своих целей. Он и Кристалл! В этом единственная отгадка вопроса вопросов — почему он до сих пор жив! Иди, и будь благословен! Нет, он нужен не только силам зла. Значит, Кто?то и Что?то есть и за ним? Господи милосердный, не дай сгинуть, не пройдя пути своего! Как больно! Как страшно! Голова готова лопнуть. Она не вмещает вселенской жути, она слишком мала чтобы вместить в себя этот ужас! Ну да ничего, ну да ладно … Иван пытался вернуть внутреннее равновесие. Глаза боятся, а руки делают. Надо просто делать свое дело — по крупице, по частичкам, по крохам складываются исполинские пирамиды. Есть дорога, которою нельзя перепрыгнуть, пролететь, по этой Дороге надо пройти — шаг за шагом, метр за метром, версту за верстой, пройти самому, глотая пыль, обливаясь потом, падая от усталости и безнадежности, не видя ни конца, ни края пути. Идти вперед … Иди, и да будь благословен! В этом разгадка. Его крест, его схима — эта Дорога! Чтобы когда?нибудь, в бесконечном далеке пробиться к Свету, он должен пройти, проползти на брюхе все эти черные лабиринты отчуждения.
Он уже прожил в этих блужданиях и странствиях целые жизни, он страдал, изнывал в черных темницах, «дозревая» по чьей?то черной воле до бесконечности, до безумия. Но он всегда находил силы, чтобы отдышаться, зализать раны, прогнать страхи и немочи… и ползти вперед. Иди, и да будь благословен! И он шел, шел, шел.
И стучало в ушах: «Животворящий Крест Господень хранит тебя в муках и испытаниях, ты падал в адские бездны, но ты и поднимался вверх, твой дух побывал везде … и он не ослаб. Это тело твое устало!» Тело лишь вместилище Духа, его покров и одеяние.
Одеяния изнашиваются. Нет вечных покровов.