— Вниз!
Крежень как?то зловеще усмехнулся. Он уже совсем ожил, будто и не было ничего. Через Иванове плечо он поглядывал на потного блестящего негра и сладострастно извивающегося мулатика, облизывал пересохшие губы. Чувствовалось, что Крежень на что?то решается, но никак не может решиться.
— Вниз?
— Да, вниз.
— Это можно сделать, — Крежень поглядел на Гуга Хлодрика, прищурился.
— Делай, как он говорит, Седой, — посоветовал Гуг, — тогда я тебя, может быть прощу. Может быть!
Крежень рассмеялся неприятным глухим смехом — почти беззвучным и мелким как горох. Трясущиеся губы его медленно и неостановимо каменели, да и само лицо словно в застывшую маску превращалось — прямо на глазах. Он явно на что?то решился. Но решение это далось ему нелегко.
— Ладно, — наконец выдавил он, — вниз так вниз. А не пожалеешь потом, Гуг?
— Время покажет.
— Хорошо.
Крежень чуть привстал и махнул рукой малайцу?бармену, что?то показал на пальцах.
— Никакой автоматики, все надежно и добротно, Буйный, как в старые добрые времена, — тягуче завел он, и в его бесцветных глазах появился нехороший блеск, Иван помнил этот блеск еще с недавней венецианской ночи, когда его чуть не отправили на тот свет. — Но помни Буйный, ты сам напросился на это! Вниз так вниз!
Их резко встряхнуло, бутылка упала и покатилась на край стола, на нее навалилось что?то тяжелое, вонючее.
Створки наверху сомкнулись, отрезая от мира выпивок, ритмов, похоти и мерзости.
— А это еще что?! — взревел Гуг, сбрасывая со стола чье?то тело.
— Этого сейчас уберут, — заверил Крежень. Он сидел, не шелохнувшись. — Еще миг.
Прошло чуть больше мига, прежде чем стел со всеми сидящими за ним и валяющимся внизу бесчувственным телом замер. Иван не ожидал такого поворота дел. Какая?то паршивая, третьесортная харчевня… и система сквозных лифтов? Тут что?то не так.
Но разобраться ему не дали. Из тьмы, сразу со всех сторон выступило восемь теней. Держали эти тени в своих руках вещи вполне реальные лучеметы ближнето боя.
Держали эти тени в своих руках вещи вполне реальные лучеметы ближнето боя.
— Куда эту падаль? — спросила одна из теней.
— В утилизатор, — приказал Крежень.
Пьяного, случайно провалившегося вниз, в тайную систему подземных ходов, оступившегося совсем не вовремя, зацепили чем?то за пластиковую куртку и утащили.
— Ты сам напросился, Буйный, — произнес без тени сожаления Крежень. — И не дергайтесь, эти два места пристреляны со всех сторон, дернуться не успеете. Кроме того проводка…
Гуг Хлодрик привстал над своим стулом, поглядел во тьму.
— Сесть! — выкрикнули оттуда.
— И ты, Бумба? — сокрушенно проговорил Гуг, опускаясь на стул. — А ведь я тебе простил тогда твой донос, эх ты, Бумба Щелкопер!
Иван тоже узнал двоих. Теперь глаза привыкли, тени обрисовались четче, зримее, да и откуда?то сверху началось разливаться тягучее, медленное сияние.
— Свет не на тебе клином сошелся, Буйный, — пояснил Крежень, — ты, думал, пуп мира?! Мы работали на тебя долго. Но у каждого из парней есть и свой интерес, понял!
— Врешь, сука, — озлобился Гуг. — Не свой интерес, все врешь! Ты перекинулся, Седой! А может, ты и был подосланным! Зря я тебя не придушил там, наверху!
Крежень злорадно расхохотался, теперь он хохотал, не стесняясь, в полный голос.
— Научись проигрывать, Буйный, — наконец сквозь смех прохрипел он. — Ты готовил мне ловушку, а попал в ловушку сам. Не рой яму ближнему своему, ибо в нее и угодишь! Это ты, ты, Гуг, и этот русский, который везде сует свой нос, вы рыли мне яму. А теперь сами в ней. И я не протяну вам руки.
— Не протянешь?
— Нет! Ты больше не нужен никому, Буйный. Ни Бумбе Щелкоперу, ни мне, ни Толстяку Бону — погляди, как он тебя глазенками сверлит, так бы и прожег насквозь! Даже Сигурду ты не нужен…
— И Сигурд здесь? — прохрипел Гуг.
— Да, я здесь! — крутоплечий и беловолосый парень лет тридцати трех вышел из полумрака. — Ты нас держал в черном теле, Буйный, а он нам дал все. Новый Свет побогаче старухи Европы!
— Продались?! — Гуг был явно расстроен.
Иван тоже неуютно чувствовал себя под дулами лучеметов. Но ему было плевать на этих ребятишек, Гугова слезливость могла все испортить, сейчас время работает против них.
— С тебя снимут мнемограмму, Гуг, и пустят в распыл. И так ты пожил вволю на этом свете. Сигурд просто сожжет тебя, ты даже охнуть не успеешь. А русского мы помучаем, он нам крепко насолил, настырный тип! — Крежень самодовольно улыбнулся, шрам скривился, исказил лицо страшной гримасой. — Еще вопросы есть?
— Где Лива?
— Лива работает на нас.
— Врешь, сука!
— Смотри!
Крежень достал из нагрудного клапана черный кубик галовизора, сдавил, поставил на стол перед Гугом. И почти сразу перед ними будто из воздуха выявилась Лива, точнее, ее лицо.
Гуг отшатнулся на спинку стула и опять побелел. Это была запись, самая обычная голографическая запись… и все же, лицо прекрасной мулатки, живое, губы блестят, веки дрожат, но почему она так тяжело дышит?!
— Я убью его! — со злобой процедила Лива. — Я убью Гуга?Игунфельда Хлодрика Буйного, если он появится на Земле! Убью!
И изображение пропало.
Гуг неожиданно зарыдал, опустил лицо на сжатые, такие огромные кулаки, спина его сотрясалась от рыданий.