Гуг Хлодрик стоял над ним и укоризненно улыбался.
— Ты кричал во сне, Ваня. Вот я и пришел.
Иван приподиялся в кресле, и оно тут же приняло новую форму, подлаживаясь под сидящего. Голова была ясной. Он спал ровно два часа — преступно долго. Времени оставалось в обрез. Но Иван не знал, что делать, с чего начать. Он действовал по четкому, продуманному плану — он тихо, осторожно внедрился на планету, преодолевая преграды, достиг ее дна. Он мог бы так же тихо и незаметно выдаться наружу. Но Гуг спутал ему все карты — вместо того, чтобы как положено добропорядочному каторжнику, махать своим виброкайлом под присмотром биоандроида?надзирателя, он устроил дикую бучу, перебаломутил половину Гиргеи, подставил себя, всю свою банду, сколоченную здесь же, подставил всех, в том числе и его, Ивана. Безумец! Воистину — Буйный!
— Можешь не говорить, Ваня, я все понял, — пробасил Гуг Хлодрик ворчливо, — грех так глядеть на лучшего друга и старого собутыльника. Ты думаешь, я сам в петлю башку сунул? Как бы не так! Они меня вынудили, Ваня!
— Вынудили?! — в голосе Ивана было столько сарказма, что Гуг побагровел.
— Вот именно! — взревел он. — Я ушел из?под ножа. Ты ведь знаешь, до чего додумались эти падлы, эти гнусные подонки! Каторжан поступает все меньше, а рук не хватает. Наш брат недолговечен. Вот и смекай.
Иван ничего не понял. Гуг нес какую?то ахинею.
— Эти сволочи пересаживают наши мозги в своих многолапых киберов с повышенной устойчивостью. Ты понимаешь, Ванюша, что это?
— Что? — спросил Иван, начиная потихоньку доходить до смысла сказанного.
— Смертник мотает в этом аду срок два?три года, кому повезет, тот загинается за год! Я не хочу быть вечным смертником, Ваня! И никто не хочет! Я видал этих парней. Им не позавидуешь. Почему моя башка должна быть в двенадцатиногом крабе. Да, он лучше вкалывает, выдает больше ридориума! Да, он почти вечен, он будет колупать эту планетенку пока не проколупает насквозь. Но я, Ваня, не подписывался на вечную каторгу, понял?!
— Все это не имеет никакого значения, — проговорил вдруг Иван обреченно и тихо.
— Почему? — Гуг вытер со лба холодную испарину.
— Вторжение может начаться со дня на день. Счет идет на часы!
— Это клиника, Ваня! По тебе плачет сумасшедший дом.
Счет идет на часы!
— Это клиника, Ваня! По тебе плачет сумасшедший дом. Но меня в него никто не пустят, понял? Меня даже не казнят за все грехи мои смертные! Меня впихнут в этого монстра…
— Сколько у тебя человек? — оборвал Гуга Иван.
— Тридцать семь здесь плюс два андроида и три киборга, да еще на Земле три сотни, — Гуг отвечал прилежно, как школьник на уроке, весь пыл его куда?то пропал сразу.
— Они погибнут, Буйный! — тихо сказал Иван. — Ты что, не знал, с кем имеешь дело? Зачем ты впутал других… тридцать семь душ.
— Тридцать семь каторжников?смертников, готовых идти грудью на таран, готовых сдохнуть, Ваня! Тут тебе не детский сад и не земная зона!
Иван все не решался спросить о главном. Он поглядывал на крохотную сиреневую звездочку, украшавшую лоб Хлодрика, — шрам был почти незаметен. Еще три таких же должны были быть на затылке. Под черепную коробку каждого смертника вживляли четыре серебристых микрокапсулы — можно было бы обойтись и двумя, но на всякий случай приемодатчики дублировались. Каторжника могли убить мгновенно, одним сигналом, могли помучить, могли довести до исступления, умопомешательства — с непокорными не церемонились.
— Почему они не вырубили вас?
Гуг расхохотался, похлопывая себя обеими ручищами по огромному животу. Он был явно доволен вопросу.
— Рубильник у них еще не вырос, Ваня! Шучу! — Гуг ударил кунаком в черную настенную панель. — Сейчас, Ваня, я тебя познакомлю с одним человечком. Ты только не упади в обморок. Пока он с нами, ни хрена не случится. Эти болваны додумались запихнуть в нашу зону мастерюгу, который ее работал.
— Исключено! — отрезал Иван. — Ни один «мозг» не пропустит.
— Нет, не здесь! Он писал программу на Земле, понимаешь. И он закладывал еще там всякие, знаешь, тупички и ходики, прямо говоря, не предусмотренные проектом. Он получил от Синдиката мешок денег. И еще мешок ему должны были дать потом. Но он сгорел, Ваня… Синдикат уже присылал сюда двоих — непостижимо, их трупы валяются в тупиках, их даже не ищут, про них даже не знают, Ваня! Вот он идет.
Панель въехала в переборку, и в комнату через круглый лаз протиснулся кособокий, криворукий, весь какой?то перекореженный карлик в термопластиконовом ребристом гидрокостюме.
— Он его никогда не снимает! — коротко бросил Гуг. И тут же махнул в сторону Ивана ручищей. — Гляди, — давний мой кореш, асс?звездопроходчик, сейчас такие повывелись. Ну чего притихли, знакомьтесь!
Карлик протянул Ивану трехпалую уродливую руку, поморщился от осторожного пожатия, представился:
— Цай ван Дау, потомок императорской фамилии в тридцать восьмом колене, имею честь!
— Очень приятно, — ответил Иван машинально. Он не мог оторвать глаз от чудовищного лица карлика, едва достигавшего огромной бритой головой его груди. — Иван…
— Мне о вас много рассказывал Гуг?Игунфельд. Вы мне представлялись значительно старше. И когда вы только успели покорить столько звездных миров? — карлик Цай ван Дау приветливо улыбнулся, отчего лицо его стало еще уродливее: ощерились мелкие острые зубы, выпученные, закрытые наполовину белесыми бельмами глаза подернулись кровью, в ноздрях — совершенно нечеловеческих, рваных, открытых — что?то затрепетало, из огромной гниющей раны на лбу вытекла капелька почти черной крови.