— Она… это она, — вдруг пролепетал Гуг и побелел.
— Бредит, — предположил Сай.
Акула Гумберт насторожился. Кеша недоверчиво вглядывался во тьму. Он уже видел Ивана. Видел Седого.
Иван стоял столбом почти у самой черной стены. Крежень суетился возле него, нервничал, приплясывал, дергал за рукав — он никогда себя так не вел, это было непохоже на Седого. А из центра зала прямо на Ивана надвигалась — да она шла прямо на него — женщина ослепительной красоты, в развевающихся одеждах, высокой трехрогой короне, усеянной алмазами, в сверкающих цепях на шее, груди и бедрах. Кеша не сразу узнал Ливу — каторжницу Ливадию Бэкфайер Лонг по кличке Стрекоза. И он понял, что Гуг Хлодрик не бредит.
— Отпустите меня! — взревел Гуг.
Он рвался к своей любимой, но два его же охранника держали своего босса мертвой хваткой, им было не до сантиментов, они обязаны были уберечь его от неприятностей. Гуг рвался, ругался, скрипел своим протезом и зубами, грозил всем адскими карами… И внезапно успокоился, когда увидал суетящегося Говарда Буковски, тот вертелся веретеном возле остолбеневшего Ивана. И это кинуло Гуга из жара в холод.
Он резким движением сбросил с себя и Акулу и Сая.
Сжал с силой кулаки.
— Ну, Седой, вот и пришел твой смертный час, падла!
Кеша увидал, как суетящийся возле Ивана Крежень вдруг стал багровым, как хлынула у него изо рта кровь, как он повалился наземь. Но Иван даже не шелохнулся, он все стоял статуей.
И тогда Гуг Хлодрик Буйный бросился к своей любимой.
Он бежал к ней, пошатываясь, раскидывая в стороны руки, будто распахивая объятия. Он столько ждал этого часа, этого мига. Он знал, что они встретятся, непременно встретятся! И вот она, вот! Она не видит его, но сейчас, через секунду увидит, и замрет, и заулыбается, захохочет, заплачет, все разу вместе, и они обнимутся, сольются в одно целое, чтобы уже не разъединяться, не терять друг друга.
— Ли?ива?а?а!!!
Он налетел на нее как на титановую стену… и отскочил, упал на спину, прямо под ноги черному с плетью. Тот огрел Гуга через плечо, огрел с размаху, с вытягом.
— У?у, сука?а! — захрипел Гуг.
Он уже был на ногах. Одной левой он переломил черному хребет и швырнул обмякшее тело в толпу. Он даже не взглянул на него. Он смотрел на свою Ливочку и ничего не понимал.
А она смотрела на него. Смотрела своими черными, пустыми глазницами. И она шла уже не на Ивана. А на Гуга Хлодрика. И тот шел ей навстречу.
— Иван! Очнись! — Кеша влепил завороженному такую затрещину, едва голова не отвалилась.
— Что? Что случилось?! — вяло спросил Иван, выходя из забытья.
— Это она тебя, да?! — быстро спросил Кеша, указывая на жрицу.
— Не знаю. Ничего не знаю!
— Смотри! Она сейчас загубит этого забулдыгу! Быстрей!
Кеша бросился к Гугу Хлодрику. За ним несся опрометью ошалелый странный пес. Следом окаменело, просыпаясь от дурмана вышагивал Иван.
Акула опередил Кешу. Он встал между Гугом и жрицей. И уже через секунду он лежал с оторванной головой.
Был только легкий взмах руки и более ничего. Нечеловеческая, сатанинская сила! В подземелье перестали визжать и выть даже самые взвинченные. Стало тихо. Мертвенно тихо.
— Лива?а… — сипел остолбеневший Гуг.
Только он нарушал эту чудовищную тишину, и оттого она была еще чудовищней.
Сай Дубина не струсил, он заступил место убитого, он встал там, где недавно был Акула. Но он уже не рассчитывал на мощь своих бицепсов. В обеих руках Сай держал парализаторы сдвоенные с ручными сигмаметами. Его трясло, желваки ходили на скулах, по спине, обнаженной и мускулистой, тек ледяной пот.
А жрица шла, медленно шла прямо на Гуга. Судя по всему, ее устраивала и эта жертва.
— Не смей… — еле слышно сипел Гуг в спину Саю. — не смей!
Он еще держался, только ноги отказали, все плыло в тумане, хмель как рукой сняло, но зато мозг сковало оцепенением. Он не понимал, что с ним происходит, он видел только свою любимую… и еще спину Дубины.
Оба парализатора ухнули одновременно, вслед им ударили сигмаметы. Но волна плазмы не дошла до жрицы смерти, отхлынула от нее и сожгла самого Сая — лишь горсть черного пепла осталась на полу и два обожженных ствола.
Кеша остановился на бегу. Оборотень Хар налетел на него. Теперь ни они, ни Иван не сомневались, что на Гуга надвигается сама смерть. Оставались считанные метры, надо было что?то делать. Но когда Иван рванулся вперед, Кеша ловко сбил его с ног. Нет! Не так! Тут надо иначе!
— Мой милый! — злобно процедила жрица, она же Ливадия Стрекоза, приближаясь к застывшему Гугу. — Ну, обними же меня, обними!
Она подняла ладонь, поднесла ее к лицу седого, беспомощного викинга. И тут Кеша выхватил из нагрудного клапана черный ледяной кубик. Швырнул его в ведьму.
Та отвлеклась, обернулась. Хватило доли секунды, чтобы между ней и Гугом выросла призрачная, дымчатая стена.
Под сводами прозвучал голос карлика Цая:
— Ее можно убить, Гуг! Ты меня знаешь, я врать не буду. Защитный слой продержится двадцать секунд. Решай, после этого или ты мне дашь приказ убить ее, или она убьет тебя. Ты слышишь меня? Это я, Цай ван Дау, император Умаганги, твой кореш, Гуг! Осталось двенадцать секунд… решай. Она тебя убьет! Сначала тебя. Потом Ивана! Это машина смерти! Она запрограммирована на уничтожение вас обоих! Ничто ее не остановит. Решай!