— Время покажет.
— Время тебе все покажет, — согласился дух преисподней.
Ну почему они избрали для выращивания новых рас именно Землю?! Разве мало иных планет в Космосе?! Они просто глумятся над людьми, издеваются! И вся эта шваль в подземельях, черные мессы? Зачем?!
— Ты ничего не сказал про приобщенных, тех, что служат вам сейчас. Ведь вы обещали им, что они войдут в новый вселенский порядок, что им найдется местечко под Черным солнцем?!
— Черви! — коротко отрезал Авварон.
— Значит, вы не пощадите и их? — усмехнулся Иван. — Не пощадите своих слуг? А ваши обещания?!
— Что можно обещать червям.
— Но ведь они работают на вас!
— Они сдохнут последними.
— Все?
— Все. За исключением единиц — подлинно избранных. И ты можешь стать таковым.
— Что тебе нужно от меня, мой лучший друг и брат? — со злорадством и беспечностью спросил Иван, поворачиваясь к Авварону.
— Мне нужен Кристалл.
— И всего лишь?
— Да.
— Ты хочешь, чтобы я сказал, где он сейчас?
— Он в Пристанище. На планете Навей, не валяй дурака, Иван. Ты должен вернуться, поднять Кристалл там, где ты его бросил и отдать мне. Помни, ты мой раб, и если ты не подчинишься миром, я буду убивать тебя медленно и постоянно, ты не продвинешься ни на шаг к своей цели, ты будешь все время удаляться от нее! Но если ты выполнишь мою волю, я дарую тебе жизнь и свободу, я верну тебе твою спящую красавицу с твоим плодом в ее чреве. Помни — это твой сын! Ты обязан выполнить мою волю ради них!
— Врешь, нечисть! Биоячейка заговорена, ты никогда не дотянешься до Аленки!
— На любой заговор есть ключ, ты это знаешь. Я с тобой откровенен, Иван. Я не могу попасть в место старта твоего бота с планеты Навей — проклятый Сихан закодировал его. Для меня эта область — огромный, черный, абсолютно непроницаемый пузырь, в нем мне нет хода, я не вижу в нем. Но Кристалл там! И ты мне его вернешь. Кристалл нужен нам обоим. Для тебя зона открыта. Решай!
— Откуда ты знаешь имя Первозурга?
— Я все знаю, Иван, пора бы к этому привыкнуть.
— Хорошо, я вернусь в Пристанище. Но не раньше, чем сделаю свои дела на Земле.
— Нет! — взревел дурным ревом Авварон Зурр?бан Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного.
— Да! — спокойно ответил Иван. — Я отдам тебе Кристалл… может быть, потом. Но помни, вы не войдете на Землю одновременно с негуманоидами. Мы будем бить вас поодиночке, врассыпную.
— Гордыня — великий грех, Ваня, — сокрушенно произнес Авварон. — Но мне плевать на твои слова. Мне нужен Кристалл. И все! И ничего больше! Мне не нужна твоя мертвая красавица и твой сын, мне не нужен и ты сам, пропадите вы все пропадом. Я даю тебе очень короткую отсрочку… но я и спрошу за все! Иди!
— Прощай! — прошептал Иван. — Прощай, дух зла!
— До скорой встречи… — прошипело в ответ.
Он очнулся возле извивающегося, окровавленного тела. Отвел от пузырящейся красной каши иглу. Поглядел на Креженя. И все понял — здесь, в подземелье не прошло и мига. И все же он спросил:
— Так бывает с каждым?
— Да, — ответил Седой, — с каждым. Один проникает в мир подлинный на час, другой на месяц, а есть и такие что уходят в него на годы. Но у каждого свой мир.
Один проникает в мир подлинный на час, другой на месяц, а есть и такие что уходят в него на годы. Но у каждого свой мир. Миры дьявола бесчисленны!
— Это становится привычкой, наркотиком?
— Это сильней. Значительно сильней!
— И они взяли тебя именно на этом? Приобщили?!
— Да, — признался Седой, — восемь лет назад. Никто не сможет устоять. Ты скоро сам захочешь туда…
Иван спрятал иглу в складках черного плащ»». И свысока, жалеючи поглядел на Говарда Буковски по кличке Крежень. Насчет «никто» тот явно перебарщивал.
— Пойдем отсюда. Мне неинтересно среди этих червей.
— Червей?
— Да, червей.
Иван обернулся… и встретился взглядом с черными пустыми глазницами Ливадии Бэкфайер, жрицы смерти в этом сатанинском балагане. И он понял, что она увидала его, мало того — узнала.
— Вот теперь надо бежать! — дернул его за локоть Крежень. — Давай?ка за мной!
— Бежать? От Ливочки?! — Растерялся Иван.
Жрица смерти шла прямо на него. И это была не Ливадия Бэкфайер, преступница, содержательница притона, беглая каторжница, это была прислужница самого Вельзевула. В черных провалах глаз горели багряные угольки, горели так, будто они были не под черепным сводом, а за тысячи миль отсюда, в глубинах Космоса или самой Преисподней. В этих зрачках горело адское пламя. Иван все понял сразу. Но его тело свело оцепенением. Он уже не мог бежать, и напрасно Крежень орал ему прямо в лицо, напрасно тянул за накидку и отчаянно матерился.
Жрица смерти шла на Ивана. И беснующиеся тени в черном безропотно расступались перед своей черной богиней. Жемчуга и серебро тускло сияли в прерывистом свете свечей, вились и разлетались черные шелка, ничуть не прикрывающие прекрасного обнаженного тела, блестели ровные белые зубы в бесстрастно?хищной улыбке, кривящей алый рот. Сама смерть надвигалась на Ивана.
А он стоял и смотрел в бездну ее глаз. И видел в них окраину Вселенной, смутную тень корабля и две фигурки, прикрученные к поручням, пожираемые багряным пламенем. Все слилось в нечто целое, неразделимое — и явь, и грезы, и наваждения памяти.