— Можно присесть? — Ко мне неслышно подошел Рикки.
Я с некоторой опаской покосилась на светловолосого паренька. Интересно, не собирается ли он превратиться прямо сейчас в дикого зверя и задрать меня на глазах многочисленных удивленных свидетелей. Да, с такими темпами недолго и манию преследования заработать.
— Конечно, — когда пауза затянулась до неприличия, все же разрешила я, поняв, что юнец не собирается уходить.
— Спасибо, — улыбнулся Рикки и осторожно опустился на краешек одеяла. Облокотился на свои колени и искоса взглянул на меня: — Слышал, тебе сегодня сильно досталось.
— Так получилось, — слабо улыбнулась я.
Все подозрения по поводу того, что юноша сбежал, рассеялись, едва мы поднялись от ручья.
Рикки невозмутимо разделывал упитанного кролика, удобно расположившись около целой кучи сухих веток. Он с некоторым изумлением оглядел нашу процессию, но что-либо спрашивать не стал, заметив предупреждающий жест своего отца. Впрочем, это не помешало Гворию битых полчаса разгуливать вокруг Рикки, с подозрением принюхиваясь. Полуэльф этим весьма напоминал гончего пса, берущего след, поэтому я едва удержалась от смеха. Но юношу подобные хождения нисколько не смутили, будто такое странное поведение окружающих было ему не в новинку. А может, он и в самом деле привык с момента рождения находиться под пристальным вниманием посторонних людей.
— Ты тоже думаешь, что это мог быть я? — В голосе Рикки неожиданно прозвучала горькая ирония.
Я удивленно посмотрела на юношу, но он с отсутствующим видом вглядывался в пространство перед собой.
— Думаю, это мог быть любой из нас, — немного подумав, с тяжелым вздохом отозвалась я. — Или вообще кто-нибудь чужой.
Рикки долго молчал, получив столь расплывчатый ответ. Затем устало потер лоб и чуть слышно выдохнул:
— Я кажусь тебе чудовищем?
— Как сказать, — замялась я, судорожно пытаясь сообразить, как бы не обидеть юношу честностью. — Я тебя не понимаю. А то, что непонятно, всегда пугает.
— Ты права. — Рикки внезапно усмехнулся. — Я и сам себя часто боюсь. Когда кажется, что мое тело не принадлежит мне более. Знаешь, как страшно бывает, когда неведомая сила захватывает власть над твоими мыслями, твоими чувствами, твоими мечтами, наконец. И все, что тебе остается, — роль стороннего наблюдателя.
Я молчала, не зная, как реагировать на внезапный приступ откровения у сына храмовника. В таких разговорах необходимо выверять каждое слово, чтобы случайно не обидеть собеседника. Иначе не успеешь моргнуть, как обзаведешься смертельным врагом. Люди становятся очень обидчивыми и постоянно ждут подвоха, когда осмеливаются кому-нибудь довериться.
— Хотя кому я это рассказываю? — хмыкнул Рикки. — Ты сама все прекрасно понимаешь. Я вижу, когда-то тебе тоже пришлось впустить в свое тело зло. Ты ведь тоже убивала.
— У меня не оставалось другого выбора, — глухо отозвалась я. — Мне надо было выбраться из клетки. А этого без истинного бешенства зверя не сделаешь.
— Кому ты рассказываешь? — Юноша негромко рассмеялся. — Я каждый миг борюсь с демоном внутри себя. Вот сейчас смотрю на тебя и думаю, как было бы легко свернуть твою хрупкую шейку. И даже отец с его хваленым мастерством и могуществом мага не успеет прийти к тебе на помощь.
— Ты хочешь меня напугать? — перебила я Рикки. — Поздравляю, у тебя это прекрасно получилось.
— Нет, — мотнул головой юноша. — На самом деле не хочу. Просто… Постарайся понять меня. Тогда, в спальне, я не желал тебе зла. Сам не знаю, что на меня находит в такие моменты. С одной стороны, я понимал, что поступаю дурно, но в то же время кто-то навязчиво шептал на ухо: возьми ее, она только этого и жаждет. Ты что-то говорила, а мне казалось, призываешь в свои объятия. Я не знаю, что со мной происходит, Тефна. И боюсь, что когда-нибудь все, что мне останется в этой жизни, — лишь наблюдать за зверствами своего второго «я» со стороны, не в силах этому препятствовать.
— Тогда ты должен радоваться, что мы едем к кругу. Возможно, там твой отец найдет способ помочь тебе.
— Скорее себе, — тихо поправил меня Рикки.
— Нет, не так. Прежде всего себе. Он хочет выпросить прощения у моей матери за то, что пошел на поводу у святых отцов храма. Мечтает еще раз встретиться с ней, заглянуть ей в глаза. А я лишь достаточный предлог, чтобы пойти на такую авантюру. Ведь моего отца всю жизнь учили, что любовь — недостойная эмоция для храмовника. Вот он до сих пор и не смеет признаться даже себе, что был счастлив с моей матерью.
Юноша прикрыл глаза, потер виски с таким мученическим видом, будто его терзала сильная головная боль, и неслышно добавил, так что мне пришлось напрячь весь свой слух:
— Жаль, что нельзя выбрать судьбу. Я бы предпочел не родиться вовсе, нежели жить так, непонятно кем.
После этих слов нестерпимо захотелось обнять Рикки или сказать хоть что-нибудь ободряющее. Но в глубине души меня глодал гадкий, мерзкий червячок сомнения — вдруг он специально все это рассказывает. Добивается таким образом моего расположения. А когда дождется, что я начну ему доверять, нанесет удар в самый неожиданный момент. Исчадия бога-отступника бывают очень убедительными. Им это жизненно необходимо, чтобы привлекать в свои сети все новых и новых доверчивых жертв.