— То самое, — уловив мои ощущения, жестко ухмыльнулся храмовник. — Один я не справлюсь. Но с твоей помощью…
— Исключено, — тут же отозвалась я. — Ты — служитель бога, я — нечисть.
— Один я не справлюсь. Но с твоей помощью…
— Исключено, — тут же отозвалась я. — Ты — служитель бога, я — нечисть. Нам никогда не слить силы. И потом… Это слишком больно, чтобы я согласилась.
— Неужели? — Шерьян иронично вздернул брови и шагнул вперед, остановившись так близко, что я уловила его дыхание у себя на губах. — Ты ведь знаешь, что слияние не обязательно страдание… Иногда это наслаждение, за которое многие продали бы свои души…
— Никогда, — прошипела я, пытаясь сохранить показное равнодушие. — Я не пущу тебя так далеко.
— Тысяча золотых сверху, — тут же отозвался мужчина и замер, с улыбкой наблюдая за целой гаммой чувств, отразившейся на моем лице.
— О чем вы? — не выдержав, вмешался в разговор Рикки и моментально смолк, перехватив предупреждающий взгляд отца.
— Я убью тебя, — будничным тоном предупредила я, — если ты когда-нибудь осмелишься лишь упомянуть то, что увидишь в моих воспоминаниях. Неважно, что в итоге будет грозить мне, но ты — умрешь в страшных мучениях.
— Идет, — слишком быстро согласился Шерьян.
Меня кольнуло нехорошее предчувствие, что все это было затеяно лишь с тем, чтобы поглубже влезть в мою память. Но отказываться от столь щедрого предложения не в моих правилах. Посмотрим, храмовник, сумеешь ли ты примерить на себя шкуру нечисти. И вытерпеть все то, что некогда пришлось пережить мне.
— Я не понимаю, о чем речь, — испуганно прошептал Рикки, растерянно наблюдая за тем, как Шерьян крепко перехватил мою руку. И сжал ее изо всех сил, не обращая внимания на гримасу боли, которая невольно исказила мое лицо.
— Когда стена исчезнет, веди лошадей вперед, — не глядя на сына, приказал храмовник. — На нас не обращай внимания. Это очень древний ритуал, который посторонних часто пугает… Не волнуйся, с нами все будет хорошо.
Я закрыла глаза, ощущая, как от знакомой волны силы немеют кончики пальцев. Тысяча золотых — неплохая цена за минутное унижение. Получив деньги по этому договору, я без проблем открою свое дело в гномьей столице Ногдоне, где никто и никогда не посмеет упрекнуть меня в принадлежности к нечисти. Разве это не достаточная плата за процесс слияния силы?
Впрочем, мой мысленный вопрос остался без ответа. Потому как через миг Шерьян на удивление мягко прикоснулся к моему подбородку, заставляя посмотреть ему в глаза. Я недовольно дернулась, чувствуя, как чужая воля берет надо мной вверх.
— Расслабься, — прошептал храмовник, — иначе будет больно. Ты же знаешь…
Я знала. Поэтому глубоко вздохнула, успокаиваясь, и обреченно уставилась в медового цвета глаза мужчины. Будь что будет. Главное — выполнить свое дело.
По телу скользнула первая нерешительная дрожь предвкушения. Потом она усилилась, принеся с собой сладость ожидания. Я, не выдержав, застонала, безуспешно пытаясь отвести взгляд от бездонной пропасти ореховых глаз храмовника. Кажется, такое со мной когда-то уже было… Но до сих пор невыносимо больно и стыдно вспоминать, как я тогда обожглась…
— Я не обману тебя, — навязчивым шепотом отозвался в ушах голос Шерьяна. — Попытайся получить удовольствие…
И наслаждение пришло. Через мельчайшие поры кожи оно бесцеремонно проникло в тело, принуждая выгнуться дугой от нестерпимого жгучего чувства, опасно граничащего со страданием.
Чей-то жалобный вздох наотмашь резанул по ушам, и я замерла от ужаса, поняв, что он принадлежит мне.
Когда-то очень давно я настолько доверилась человеку, что рискнула провести с ним этот ритуал. Тогда мне казалось, что без этого мужчины я не смогу не то что жить — просто дышать. Как же я любила! И как же сильно я тогда обожглась, что до сих пор иногда просыпаюсь в липком поту кошмара, слыша во снах, так пугающе похожих на реальность, негромкий хрипловатый голос: «Тефна, ты ведь пойдешь со мной до конца?»
Мир вокруг взорвался разноцветными осколками и осыпался хрупкой горкой хрустящего стекла под ноги. Чья-то неведомая воля безжалостно тянула из меня магическую силу, не оставляя ничего, ни малейшей крупинки в теле. Даже на дыхание не было ни желания, ни возможностей. И тогда впервые я с ужасом подумала: а остановится ли Шерьян в нужный момент, не выпьет ли все до капли? Это ведь очень больно и обидно — умирать из-за собственной доверчивости.
Теплые ореховые глаза мага вспыхнули нестерпимо ярким огнем, отнимая у меня оставшиеся крупицы энергии. Похолодевшие губы шевельнулись в последней попытке преломить ход ритуала, но с таким трудом произнесенное слово рассыпалось бессмысленным набором звуков. Вот и все. Кажется, из этой передряги мне уже не выбраться.
* * *
На своем достаточно долгом веку мне пришлось пережить множество пробуждений. Большую часть из них занимали совсем обычные, когда ты понимаешь, что надо вставать, и встаешь, преодолевая собственную леность и желание поваляться еще минутку. Ничтожное количество оканчивалось ласковыми объятиями мужчины, в которых хотелось нежиться и нежиться, оттягивая неизбежный момент расставания. Были и совсем плохие пробуждения, при воспоминании о которых шерсть до сих пор встает дыбом, а во рту ощущается столь знакомый железный привкус крови… И я никак не могла разобраться, к чему из перечисленного отнести этот случай.