— Смелее, — нетерпеливо прошептал Шерьян, с самым добрым выражением на лице подталкивая меня к животному.
Я шагнула еще раз на ватных, подгибающихся от страха ногах. Лошадь скептически посмотрела на мое искаженное ужасом лицо и равнодушно повернулась задом. Ну точно готовится копытом по виску заехать!
— Шерьян, я не могу, — не выдержав, заканючила я. — Она меня убьет. Я этих кровожадных тварей знаю — только поверишь, что они к тебе хорошо относятся, так сразу же или скинут на полном скаку, или шею сломают.
Лошадь с удивлением обернулась, будто поняла мои слова, и обиженно всхрапнула.
— Не клевещи на благородное животное! — строго одернул меня Шерьян. Затем, видимо, осознав, что я могу тянуть время до вечера, приобнял меня за талию и, несмотря на отчаянное сопротивление, подтащил к лошади.
— Лезь! — приказал храмовник.
— Не буду! — мотнула я головой и с отчаянием закусила губу, пытаясь не упасть в обморок от такой близости к исчадию бога-отступника.
— Если Таша — исчадие, то ты тогда кто? — риторически вопросил храмовник, в очередной раз подтвердив мои догадки о природе своей невероятной прозорливости.
Точно телепат. Вот ведь угораздило меня вляпаться. И как такому типу гадости подстраивать? Он же все равно обо всем первым узнает.
— Ташечка, — поняв, что спасения ждать не от кого, засюсюкала я сладким голоском, — девочка моя. Ты же не скинешь меня?
Лошадь совсем по-человечески покачала головой и укоризненно оглянулась на хозяина, будто спрашивая: что за идиотку ты мне привел? Шерьян развел руками, безмолвно извиняясь за мое чудаковатое поведение, и, крепко ухватил меня за бока, легко подсадил в седло. Я сразу же вцепилась потными от волнения ладошками в поводья, а храмовник тем временем суетливо принялся крепить на лошадь поклажу, то и дело подозрительно фыркая. Будто изо всех сил пытаясь удержаться от громкого непочтительного хохота.
— И ничего смешного тут нет, — прошипела я, поняв, что Шерьян от души веселится над моими неуклюжестью и страхом. — У меня есть весьма резонные причины относиться с недоверием и опаской к лошадям.
— Вот как? — Шерьян заинтересованно поднял голову, с любопытством вглядываясь в мое лицо. — Какие же, интересно?
— Это тебя не касается, — тихо отозвалась я и до крови прикусила губу, не позволяя себе погрузиться в пучину горьких воспоминаний. Сейчас не время. Незачем какому-то там храмовнику видеть мое прошлое.
Шерьян еще некоторое время молчал, словно ожидая продолжения. Или пытаясь подкараулить момент, когда я ослаблю контроль над своими мыслями. Потом с некоторым разочарованием пожал плечами и отошел к сыну, который держал под уздцы двух великолепных гнедых жеребцов.
— Что ж, — негромко произнес храмовник, легко взбираясь в седло, — тогда в путь. Надеюсь, он будет добрым для нас.
Предупредительные слуги заранее открыли ворота, поэтому через миг наша небольшая кавалькада бодро зазвенела подковами по зеленым улочкам восточной окраины Мейчара, спеша вырваться из душного зноя города.
* * *
Неприятности начались уже у городских ворот. Казалось, будто все население Мейчара решило срочно отправиться по делам в сельскую местность. На жаре изнывали несколько десятков людей, терпеливо дожидаясь момента, когда стражники наконец-то разрешат продолжить им путь.
— Ничего не понимаю, — озадаченно проговорила я, нервно одной рукой поправляя волосы, а другой крепко сжимая поводья. — Обычно строгий досмотр проводят только на въезде в город. Да и то всегда медяком откупиться можно. На выезжающих внимания почти не обращают. Неужто уперли нечто важное из ратуши, раз стражникам такой приказ отдали? Так я бы знала.
Шерьян как-то виновато отвел глаза и легко спешился. Я его примеру последовать при всем желании не могла. Мне совершенно не хотелось позориться при всем честном народе, когда придет пора залезать обратно в седло. Представляю, сколько будет хохота, когда храмовник вновь примется закидывать меня на лошадь. Нет уж, мне и тут неплохо сидится.
Таша поняла, что неразумная всадница и не думает даже временно облегчить ее жизнь, печально вздохнула и неспешно отошла в тень, не обращая никакого внимания на судорожные рывки поводьями.
— Попробую разузнать что-нибудь, — негромко произнес Шерьян и, небрежным движением убрав медальон под шнуровку рубахи, быстрым шагом направился к началу очереди.
— Попробую разузнать что-нибудь, — негромко произнес Шерьян и, небрежным движением убрав медальон под шнуровку рубахи, быстрым шагом направился к началу очереди.
Я проводила его страдальческим взглядом и с некоторым испугом покосилась на Рикки. Вдруг малец решит повторить свой утренний подвиг и попробует прилюдно обесчестить меня. Нет, его, конечно, быстро поставят на место — мужиков-то вокруг полно. Но приятного мало — в пыли на потеху всем присутствующим искупаться.
Рикки почувствовал мое внимание и обернулся. Радушно улыбнулся и нарочито причмокнул, словно говоря, что еще не окончательно потерял надежду поближе со мной познакомиться.
Я раздраженно передернула плечами. Ну вот, только настроение себе испортила. Стоило признать, решение подзаработать на оскорблении чести и достоинства бургомистра было ошибочным. Уж слишком много проблем я из-за этого получила, а денег от гильдии веселых вдовушек еще и не видела. За прошедшие сутки жизнь окончательно повернулась ко мне упитанной филейной частью тела. А ведь мы пока даже не выехали из города. Ладно, рано еще впадать в отчаяние и с упоением предаваться унынию. Будем надеяться, путешествие не затянется надолго. Мое дело маленькое — доставить их к кругу мертвых и со всех ног бежать оттуда. Пусть с остальными проблемами сами разбираются.