— Пойдём, — согласился Песцов. — И маску сними.
— Для тебя, дорогой, сниму что угодно, — жизнерадостно пообещала Бьянка.
Выкинув куриные косточки, они начали собираться.
— Это тебе. — Бьянка вытащила очередную маску, встряхнула и протянула Песцову. — Помочь?
Держалась она с бесшабашной весёлостью, будто собиралась на карнавал.
— Сам попробую. — Песцов сел у зеркала, вспомнил Фантомаса и принялся трансформировать внешность. — Она не порвётся?
Наливайко. Пчёлы начинают роиться
— В общем, я принял меры, — докладывал Козодоев. — Предотвратил… Не допустил… Уже вызвал наших…
— Похоже, с чаем придется повременить, — взял инициативу в свои руки Фраерман. — Надо идти. А то как-то неудобно — товарищ уже вызвал своих…
— Идите, я потом, — кинула взгляд на посуду в мойке хозяйственная Тамара Павловна. — Разгребу и приду.
Стоял прекрасный весенний вечер, воздух благоухал юной листвой. Этот запах заглушал даже миазмы помойки, рядом с которой, у бетонной стены, и стоял «УАЗ». С чистенькими, хорошо читаемыми, отлакированными номерами.
— Вот, смотрите, — принялся объяснять Козодоев, — вначале задний повесил, взялся за передний, а стал гайку затягивать и ключ уронил. Нагнулся и вдруг вижу… вот это…
«Вот это» оказалось тонкой проволочкой, зацепленной за рельефный протектор «УАЗа». «УАЗ» — машина высокая, нагнувшись, можно было с лёгкостью рассмотреть, что второй конец проволочки тянулся к какому-то пакету. Присобаченному на липучке к днищу машины аккурат под водительским сиденьем. Стоило только тронуться с места…
— Да уж, брат, не говори мне, будто все тебя очень уважают и любят. — Фраерман разогнул колени и принялся отряхивать трёхтысячедолларовые штаны. После чего покаянно добавил: — А ведь наша милиция и вправду нас бережёт…
Вскоре во дворе поднялась тревожная суета.
После чего покаянно добавил: — А ведь наша милиция и вправду нас бережёт…
Вскоре во дворе поднялась тревожная суета. Приехала «Газель» из дежурной части РУВД, прибыл, задыхаясь, участковый, неспешно подкатил «Апельсин». Действо развивалось по нарастающей. Милиция приступила к оцеплению, сапёры держали совет, гневно орал, взывал к Конституции эвакуируемый с помойки бомж… На шум стала было собираться общественность, но милиция рассказала в мегафон об опасности взрыва, и общественность быстренько поредела.
— Мотя, ты, может, переставишь его? — посмотрел Наливайко на шестисотый «Мерседес», припаркованный в прямой видимости от помойки. — А ну как и вправду жахнет? Жаль ведь, не «УАЗ»… Впрочем, «Уазика» тоже ох жалко…
— Ключи, Вась, остались в пальто, в лом ходить. — Фраерман зевнул, посмотрел на милицию, геройски сражающуюся с бомжом. — И вообще, что-то мне не нравится звук двигателя… Хочу что-нибудь поспортивнее, помодерновее, «бээмвуху» например…
В это время бомжа наконец-таки победили, спецы приступили к обезвреживанию, а из парадной вышла Тамара Павловна с Шерханом на поводке.
— Да, весело тут у вас, братцы, — хмуро заметила она. — Пластид? Гексанол?
— Сейчас будет видно, дай-то Бог, чтобы не слышно… — буркнул Фраерман.
Наливайко горестно потупился, а милиция вдруг как-то подобралась — во двор въезжала оснащённая мигалками «Волга».
Чёрная, блестящая, пернатая от антенн, с тёмными тонированными стёклами…
— Ага, старший брат прибыл, — прокомментировал Фраерман. — Я же говорю, мы сегодня дико популярны… Ого, да тут не старший брат, а старшая сестра… Хм, изряднейшая фемина… Я б с такой посидел в одиночке…
Из машины действительно выбралась тётка в чине полковника, подтянутая, собранная и деловая. Милицейские вожди немедленно поспешили навстречу.
— Мотя, старый кобель, — ласково попрекнула Тамара Павловна, и тут начал выражать своё мнение о происходившем Шерхан.
Он вдруг призывно заскулил, затрепетал обрубком хвоста и осторожно — не напугать бы — потянулся вперёд.
— Ну что? Кота увидал? — среагировал на поведение питомца Василий Петрович.
Тут надо сказать, что Шерхан отличался редкостным кошколюбием. Живое, то есть, опровержение мифа об «исконной» вражде двух одомашненных видов. Он давно изучил в окрестных дворах все места, где происходили котиные посиделки, и уже на подходе принимался вот так же несолидно поскуливать и пищать: «Кисонька, ну давай поиграем…»
Сегодняшняя «кисонька» в лице здоровенного рыжего котяры, выглядывавшего из «Волги», играть была совершенно не расположена. Более того, дружеские авансы азиата приводили кота в явное бешенство. Он хищно скалил пасть, щурил зелёные глаза и всем видом говорил: «Счастье твоё, что я на службе. При исполнении. Кабы не священный долг, я тебя вот этими когтями лично порвал бы. На целую тысячу сопливых, куцехвостых, гадких щенят. Я сказал».
Дама-федерал тем временем на месте не стояла. Быстро перекинулась словечком с сапёрами, подозвала старшего из ментов и наконец обратила взгляд на доктора наук Наливайко:
— Здравствуйте, Василий Петрович. Полковник Варенцова, ФСБ. У меня к вам пара вопросов.
У меня к вам пара вопросов.
Тот переступил с ноги на ногу. Кашлянул. Дама была в самом деле красивая. И улыбка у неё была… настоящая. Не какая-нибудь дежурно-казённая.