— Ну что, полегчало? — Песцов кликнул Неделина в кабину, опять вытащил «километровку». — Ну, показывай давай, рассказывай.
Краев между тем прикончил банку, икнул и, сдвинув блатную кепку на затылок, полез в барбухайку, на тюки.
— Привет вам, братцы, от дембеля Советской армии… Похавать чего-нибудь не найдётся?
— Здорово, брат, седай, — сразу же ответили ему, усадили на козырное место и облагодетельствовали открытой банкой тушёнки. — На, говяжья, рубай.
Правильно, какая может быть война на голодный желудок. Особенно дембельский…
Неделин в кабине водил заскорузлым пальцем по карте. Его роту сегодня подняли по тревоге, посадили на броню и в составе бронегруппы, возглавляемой майором из «соляры», погнали в квадрат 27-17 выручать колонну, попавшую в западню. Ко всем прочим печалям, как выяснилось, ожидали прибытия Самого, вроде как с инспекторской поездкой, так что майор гнал коней, и, естественно, они напоролись. Головной БТР словил такой фугас, что воронка получилась три метра в диаметре, а глубиной в человеческий рост. Сдетонировала боеукладка, броневик перевернулся и вспыхнул. Тем временем духи подбили замыкающий БТР и принялись методично множить на ноль зажатую бронеколонну. С одной стороны горы, с другой — пропасть… Мрак, да и только. В общем, вышло из мешка всего около роты — взвода два десанта и один — «соляры». Командование, как старший по званию, принял замполит мотострелков. Он связался по рации с начальством, обрисовал обстановку… А у начальства какой разговор? Раненым лежать кучно до прибытия вертолётов, а прочим двигать воевать душманов в тот самый квадрат… И плевать ему, начальству, что люди из боя, устали и боеприпасов с гулькин хрен. Кто там смел забыть, что ожидается прибытие Самого? Великого и Ужасного? Со всеми вытекающими долгоидущими умозаключениями…
— Словом, дошли мы, ввязались в бой, а получается, что влезли в дерьмо. — Неделин засопел, допил, облизал усы и с хрустом смял жестянку в руке. — «Наливняки» [30] в колонне свечками горят, а из всей нашей роты вышли только я да сержант Краев.
Ему бы дембельский альбом рисовать да «чижиков» [31] на кухне воспитывать, а он здесь, под пулями… Характер. У нас во взводе семеро с «брюшнячком», [32] так он в «боевые» [33] и напросился. За себя, говорит, и за того парня…
— Значит, как свечки горят? И душманов как собак нерезаных? — переспросил угрюмо Песцов и опять уставился в карту. — Надо уходить. Иначе сдохнем не за грош.
Опять где-то там начиналась большая политика. Шум и гам для мировой прессы, охмурёж для прогрессивного человечества, дипломатические игры краплёными картами. Не случаен и будущий визит в Афган Самого, и невиданная активность моджахедов, и вошканье ХАДа, Царандоя, [34] клоунов-сарбозов. [35] Всё продано и куплено, всё поставлено с ног на голову. А в результате гибнут люди. Русские парни, не приученные мухлевать. Парни, которых в этой игре держат за дураков…
— Вот я и говорю, валить надо, — мрачно согласился Неделин, покусал губу и повел крепким, с траурной каймой ногтем по просторам карты. — Можно вот так, так и так…
— Не, брат, так не получается, — усмехнулся Песцов. — Нам туда нельзя, мы там шуманули немножко. Хорошо ещё, если за нами не идут… Мыслю выдвигаться вот так, вот этим маршрутом… Ну что, Ваня, тронулись?
Тронулись. Однако уехали недалеко. Прямо в лоб барбухайке из-за крутого поворота ударила свинцовая струя. Страшно зашипел белёсый пар, выходя из пробитого радиатора, и молча, не издав ни стона, умер в водительском кресле Иван Наливайко.
— Суки!
Инстинкт бросил Песцова вниз, под приборную доску, заставил с силой припечатать правой рукой тормоз, а левой, задыхаясь от бешеной боли в ране, вцепиться в руль. Так, что барбухайка завизжала колодками и пошла юзом, чиркнула по скале и встала, окутанная паром.
Семён вылетел из будки, бросил до упора вниз переводчик огня, [36] дёрнул резко клацнувший затвор и выпустил длинную очередь навстречу супостату.
— Гады!..
А подсознание с убийственным спокойствием, с какой-то философской изощрённостью анализировало обстановку. Казалось, оно существовало само по себе, вне времени и вне пространства. Да, влипли крепко. По левую руку скалы, справа обрыв, спереди и сзади стрельба на поражение. И рядом набитая боеприпасами барбухайка. Один выстрел из РПГ, и всё живое мелкими фракциями вознесётся к Аллаху. Или даже без выстрела: вон в кузове уже дымятся, начинают разгораться тюки. Ещё немного и…
— За мной! — вихрем метнулся к краю обрыва Песцов, глянул, яростно заорал: — Вниз, уходите вниз! Я прикрою…
Действительно, склон был не такой уж и отвесный, поросший кое-где карагачом, и при счастливом стечении обстоятельств у кого-то имелся шанс выжить. Ну а уж дальше ноги в руки и вперёд: через шуструю и мелкую горную речку, в заросли, в кусты, в зелёную зону… Не напороться бы только на растяжку, мину-«лягушку» или на местных духов. Не попасть бы только из огня да в полымя…
Дважды повторять Песцову не пришлось. Воинство дружно посыпалось вниз, на дороге рядом со старлеем остались только Неделин и сержант Краев. Они стояли не прячась и стреляли, стреляли, стараясь не подпустить нападающих к краю, — если подойдут, то хана, как есть забросают спускающихся гранатами.