Песцов налёг на выворотень и обрушил его, накрывая жерло мини-вулкана. Вернулся в машину и смертельно пожалел, что не взял с собой сигарет. Надежда Константиновна лежала бледная и неподвижная, а это значило, что мимо КПП на своих двоих уже не шмыгнёшь. Ну то есть существовала воровская тропа через новую «Мегу», однако прямо подъезжать к «Максидому» опять-таки не годилось. В такой поздний час стоянка перед строительным супермаркетом практически пуста, и подозрительная активность с перетаскиванием неподвижного тела из машины в машину непременно будет замечена. С другой стороны, без «Нивы» ему было никак не обойтись. Он знал несколько дорожек внутрь города в обход всех и всяческих КПП, но «семёрка», особенно в нынешнюю погоду, там пройти не могла…
В итоге Песцов очень тщательно замаскировал Надежду Константиновну своим «интеллигентским» плащом, чтобы сошла за спящую, и тихо-богобоязненно порулил в направлении «Меги». И был уже недалёк от намеченной цели, когда, выехав из-за поворота перед мостом через Кольцевую, обнаружил под первым же фонарём машину ГАИ. И ничем не занятого инспектора, который прохаживался по обочине, похлопывая себя по ладони светящимся жезлом.
Каковой жезл при виде «семёрки» немедленно и взметнулся в приглашающем жесте.
— Чёрт, — включил поворотник Песцов, плавно сбавил скорость, съехал на обочину. — Вот чёрт… — Вытащил документы, приоткрыл окно. — Не спится тебе…
— Старший сержант Ползунов, — представился подошедший гаишник. — Документы, пожалуйста.
Вот его взгляд скользнул по «спящей» на заднем сиденье. Скользнул — и не задержался. Ну, везёт мужчина с дачи в город пожилую мамашу, ну, задремала она по дороге. Ничего криминального.
Уже понимая, что создаёт некое несоответствие образу, Песцов протянул в окошко заготовленные бумаги:
— Пожалуйста. — И добавил: — Сержант.
Ибо гаишник держал в руках предписание на ТС. Для тех, кто не знает: предписание на транспортное средство — это документ оперативного прикрытия, препятствующий проверке и идентификации автомашины, а также людей и грузов, в ней находящихся. То есть настроение у Песцова испортилось окончательно.
То есть настроение у Песцова испортилось окончательно. Вот теперь мент наверняка запомнит и машину, и примерное время, и его, любимого, и что сбривай теперь бороду, что не сбривай. Потом, когда составят фоторобот, на компьютере всяко получится личность Семёна Песцова. При любом варианте растительности. Ну нет бы просто предъявить в окошечко техталон, доверенность и права?..
— Хм, извините. — Гаишник, непроизвольно вытянулся, отдал честь. — Сами понимаете, служба. Счастливого пути.
— Счастливо оставаться. — Песцов закрыл окно, нахмурился и, люто досадуя, покатил дальше.
Дальнейшее виделось ему со всей прозрачностью. Сейчас этот Ползунов вернётся к товарищам, в уютный тёплый салон, закурит и начнёт смешить своих, рассказывая, как тормознул аж целого федерала, на раздолбанной «семёрке», зато с предписанием на ТС. А «сёмерка»-то вся из себя серая-серая, точно штаны у пожарного, а федерал-то, мать его, из себя весь такой усато-рыжебородый, а на заднем сиденье дрыхнет старуха…
«Так, значит, серая-серая? — заржут коллеги сержанта. — А федерал на профессора похож? Ну ты даёшь, ну и уморил. Надо будет майору рассказать, может, лопнет, гнида, от смеха…»
Уже на подъезде к «Максидому» и «Ниве» Песцов злобно остановился прямо на скоростной магистрали, включил аварийные огни и устроился отливать, едва зайдя за капот. А когда, чувствуя если не душевное, то хотя бы телесное облегчение, вернулся, то не поверил своим глазам. Надежда Константиновна сидела на сиденье и озиралась.
— Где коробка? — первым делом спросила она. Получив ответ, подобрела и с каким-то странным, оценивающим выражением заглянула Песцову в глаза. — Ну и куда мы теперь?
Что-то она была не слишком похожа на тяжелораненую. Отравленную вдобавок.
— Как куда? — У Песцова сработала инерция мышления, усугубленная шоком. — Лечиться… Есть один виртуоз, он не подведёт… Всё заштопает…
— Всё, что надо, Сеня, уже заштопано, — устало зевнула Надежда Константиновна. — Двойным швом, тройной ниткой через край. — Распахнула спортивную курточку, ничуть не стесняясь, распахнула окровавленный свитерок и (Песцов едва не схватил её за руку) небрежно отодрала теоретически спасительную клеёнку. — Вот, смотри…
И вот тут Песцов дрогнул, поверил и в телекинез, и в телепортацию, и в Бермудский треугольник, и в чёрта в ступе. Страшная рана больше не пузырилась чёрной отравленной жижей. Да и не было там ни раны, ни жижи. Только небольшой порез, слегка сочащийся сукровицей. Еле различимая отметина, которая к концу дороги, глядишь, совсем заживёт.
— Вы, тётенька, кто? — перешёл на шёпот Песцов. — Инопланетянка? Из будущего? Или из Шамбалы?
Он кое-как скроил ёрническую улыбочку, но получилось на полном серьёзе.
— Э, Сеня, я просто лучше гностически подкована, — снова зевнула Надежда Константиновна. — Про то, что ящериц без хвоста не бывает, знаешь? Значит, и в плане регенерации тканей поймёшь, а что до отравы… Про Митридата [95] слышал небось? Так его антидот не хуже нашего. Давай, что ли, кормилец, езжай, а то спать хочется, помираю.