Рубен улыбнулся. Какой-то тысячелетней улыбкой, грустно и понимающе.
— Ты же знаешь, — сказал он, — столь могущественные предметы приходят к нам и уходят по собственной воле, но никак не по нашей. Если мне захотелось тебе его передать, значит, это он сам мне подсказал. Может, ты ему нужней, а может, просто достойней. Бери.
— А сам-то ты? Без удачи? — вырвалось у Краева. — Очень нравится работать маляром?
Рубен опять улыбнулся. На сей раз как-то очень по-детски.
— Нет, не нравится. Но по сравнению с тем, что могло постигнуть меня… и в особенности Тамару и Мишу… К тому же ты просто не знаешь, что там написано. — Он кивнул на свисток. — Это урартская клинопись, сделана уже после того, как Флейты не стало. Примерный перевод таков… — Рубен прикрыл глаза, в речи прорезался армянский акцент: — «Здесь покоряющая длань и мудрость Сардури: «Сапожник, хоть и пребывая на троне, всегда без сапог»».
— Как-как? — Краев сразу вспомнил Панафидина. — Сапожник без сапог, говоришь?
— Это не я сказал, это изрёк мой предок, мудрейший Сардури, — пожал плечами Рубен. — А уж он-то знал, что говорил, ибо был Посвящённый в Истину. Маг ничего не может сделать для себя, если он истинно маг… Конечно, есть исключения, но они подтверждают правило… А теперь… — он помолчал, вздохнул, — попрощаемся, сирели. Проводить тебя не смогу, работаю в ночь — там «Лексус» подогнали, кто-то бедолагу всего неприличными словами исцарапал, хозяин в истерике…
И снова рука Рубена показалась Краеву неправдоподобно тяжёлой, а пожатие — неправдоподобно крепким…
Варенцова. Ретроспектива 3
— Значит, так, — сказал Оксане Олег.
Ретроспектива 3
— Значит, так, — сказал Оксане Олег. — В общем, мы с Глебом решили, что Шурка поедет в Питер со мной. От греха подальше. Пока мы с Ахъядом как-нибудь не поладим.
— Решили, — усмехнулась Оксана. — Спасибо, что хоть в известность поставил.
Сегодня им в составе тридцати героев родина вручала свои награды. Несомненно заслуженные, но происходившее здорово напоминало наказание невиновных и награждение непричастных. Любят у нас прикрывать подвигом дыры, происходящие от деятельности раздолбаев, а то и откровенных иуд… Причём все всё прекрасно понимали — и Олег, и Оксана, и прочие награждённые. А потому настроение было не особенно радостное. Герои России посидели в гостинице «Пекин» [106] за рюмкой чаю, поговорили ни о чём, да и отправились пешочком домой.
— Я смотрю, во всех странах одно и то же, — хмуро проговорила Оксана.
Олег молча кивнул. В Америке государство уже расписалось, что не может защитить человека от мафии. Выступи на суде, и потом будешь всю жизнь прятаться. Новая биография, документы, даже внешность… И не дай Бог позвонить старому другу, на войне как на войне, тут же киллера подошлют.
Но у них система защиты свидетелей хоть по сути и жуткая, и ублюдочная, тем не менее существует. И работает. И спасает людей. А у нас?
А у нас — бандит, убийца, государственный преступник посягает на представителя власти, обещает жестоко отомстить за обиды и прилюдно даёт клятву на клинке. И у государства нет ни сил, ни желания, чтобы дать ему укорот.
— Ахъяд же за кордон вроде свалил, — сказала Оксана. — Чуть ли не в Саудовскую Аравию.
— Ага, а теперь, после амнистии, наверняка вернулся.
— Господи. — Оксана сжала кулаки. — Они бы Чикатило ещё амнистировали. Он же против Ахъяда в самом деле ангел небесный!
— Вот именно, — сплюнул сквозь зубы Олег. — Есть при нашей шкуре Фемиде деятель один. По фамилии Клюев. Ба-альшой специалист чёрных кобелей добела отмывать… Особенно тех, из нефтяного лобби. Они там в Минюсте все по этому профилю мастера, начиная с самого верха. Я тебе по секрету скажу: так вывернул дело, что Глебка перед Ахъядом почти извиняться ещё должен. Не хило?
Оксана угрюмо задумалась. Потом спросила:
— Альтернативные варианты просчитывали?
Олег кивнул:
— А как же… Пока глухо. Там такие бабки и такие связи, что поди подступись. Охраны чуть ли не взвод… А копья ломать и натравливать спецназ никто сейчас не будет. Политика, такую мать.
— Политика у нас одна: спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — кивнула Оксана. — Мысли-то какие? На клинке ведь, говоришь, клялся?.
— Как говорили большевики, есть две программы — минимум и максимум. — Олег почесал затылок. — Конечно, лучший вариант — это разобраться с сукой Ахъядом. Раз и навсегда. Но, повторюсь, быстро это не получится. А потому пока будем действовать по минимуму…
— То есть Санька едет с тобой.
— Да.
Олег отбывал на днях служить в Питер. На генеральскую должность, и бумаги уже были подписаны наверху. Всё, скоро не будет на шестом этаже ни его, ни Людмилы, ни Санькиного лопоухого «жениха». Ровно наполовину уменьшится островок счастья, надежности и уюта…
Оксана очень хорошо знала, что Олег был к ней по-мужски неравнодушен.
Ровно наполовину уменьшится островок счастья, надежности и уюта…
Оксана очень хорошо знала, что Олег был к ней по-мужски неравнодушен. Да чего уж там, попросту втюхался с самой первой встречи, когда они с Глебкой выпутывались из сплющенных «Жигулей»… Кажется, он до сих пор думал, будто она ни о чём таком не догадывалась. Благо он всегда держался в рамках и вёл себя как очень близкий, но исключительно друг… В общем, показал себя человеком. Мужиком. А как же иначе-то? Глеб — друг, Людмила — жена, и как можно одним махом всё это разрушить?..