— Я сам повторю, — ухмыльнулся апач, взял купюры и вытащил из-под сиденья новую бутыль.
Пассажиры выбрались вон, и им сразу показалось, что в машине царила ещё относительная прохлада. Снаружи была форменная духовка.
— И пыль эта чёртова на зубах… — поделился Панафидин. — Слова доброго не сказать.
— А ты и не говори, — посоветовал Азиат, вздохнул и глянул из-под ладоней в перспективу. — Да, парит, как бы не дождаться торнадо… Идёмте, господа, срежем путь через холм. Вперёд.
Вперёд — это по едва заметной тропинке, такой же раскалённой, как и всё остальное. Кругом — камни, кактусы, скалы, песок… и падальщики, кружащиеся в мареве небес. Ни дороги, ни цивилизации, ни воды. Только ветер, сушь, колючки да засевшие в засаде змеи. Впрочем, следы пребывания человека появились сразу за холмом. Справа открылось во всём своём унынии погибающее кукурузное поле. Потом обнаружилось и жильё — обшарпанный жилой прицеп-трейлер, явственно напоминавший гроб. Сходство усиливал цвет, угрюмо-синевато-бурый колер медленно гниющей древесины. Подходить, а тем более заходить в этот дом на колёсах ну совсем не тянуло. Зря ли киношники селят в подобных берлогах сумасшедших маньяков и спятивших ветеранов войны в Заливе, склонных в каждом встречном-поперечном видеть Саддама. Дыма без огня ведь не бывает…
— Уф, пришли, — начала поправлять волосы Облегчёнка.
Азиат приосанился, стал подтягивать живот, Панафидин же вздохнул и достал откуда-то папку, сразу сделавшись похожим на клерка. Судорожно пригладил волосы, глянул на часы, немного потоптался — и поскребся в дверь:
— Это номер шестьдесят девять? Сантехника вызывали?
Повисла недолгая пауза, ветер ухватил за шиворот бродягу перекати-поле и поволок прочь…
— Да, это номер шестьдесят девять, — с секундным промедлением отозвались из трейлера.
— Только нам сантехник уже не нужен.
— Ну слава Богу, всё в порядке. — Панафидин оглянулся на своих, открыл дверь и вошёл внутрь. — Мир этому дому.
Странно, но внутри лачуга на колёсах выглядела дворцом. Столовая, кухня с газовой плитой и микроволновкой, спальни с широкими диванами, душ, туалет, отделка под дуб… а главное — работающий кондиционер. О, кондиционер!.. Благословенное изобретение, столь актуальное в прериях Аризоны…
— Привет, дорогие партнёры, следуйте сюда, — долетело из кухни. — И закройте дверь на замок. Поверните на два оборота. Против часовой.
В кухне за столом сидел… Гойко Митич [98] в роли благородного Чингачгука. Это если не смотреть на лицо. А если смотреть, то, поставь его рядом с оставшимся в «Форде» шофёром, за правнука Джеронимо сошёл бы именно он. Резкие, хищные черты, ум, змеиная хитрость, некая искорка свыше… и бездна обаяния, свойственного опасному зверю. Видимо, осознавая свою брутальность, хозяин трейлера всячески смягчал её — сидел в костюме-тройке, при галстуке и модной причёске. И всё равно, хоть ты тресни, напоминал жреца кровожадных майя, готового вырвать ещё одно сердце.
— Здравствуйте, уважаемый партнёр. — Визитеры вошли и устроились на прохладных диванах. — Всё как вы велели, дважды против часовой.
— Ну вот и хорошо, — одобрил Брутальный. — Не желаете с дорожки холодненького?
Открыв холодильник, он вытащил стеклянный куб, водрузил его на стол — и гости увидели гремучих змей. Не менее дюжины ядовитых, плотно свернувшихся рептилий. За тонким, запотевшим, почти неощутимым стеклом…
— Ага, остыли. — Брутальный взял щипцы, сдвинул крышку и, ловко ухватив змею за шею, потащил к мойке, на разделочную доску. Шмяк! — отлетела в сторону голова, а кровь потекла в подставленный стакан. — Дорогие партнёры, у нас здесь, так сказать, шведский стол, — пояснил хозяин дома, выкручивая змею. — Вон там стаканы, тут щипцы… Джентльмены, поухаживайте кто-нибудь за дамой. Прошу — соль, перец, паприка, русская горчица на выбор… Тушки, просьба, складывайте вот сюда. Надумаете заночевать, я вас порадую змеиным супом. По-старохопийски. С фасолью и базиликом…
— Уважаемый партнёр, спасибо, в другой раз. — Панафидин раскрыл молнию папки, зашелестел бумагой. — Если позволите, я начну…
— Естественно, дорогой партнёр, приступайте. — Хозяин дома поднял стакан, кивнул, задумчиво, с видом эстета посмотрел на свет. — Истина в вине? Чушь. Истина в крови…
Посолил, поперчил, тщательно размешал и не торопясь выцедил багровый нектар.
— А мне бы вот эту… — засмотрелась в куб Облегчёнка.
Панафидин принялся читать. Монотонно, скучно, без эмоций. Подобное чтение в России характеризуют сравнением «как пономарь», хотя кто из ныне живущих сумеет, пусть в общих чертах, объяснить, кто такой пономарь?.. Читал Панафидин долго. Хозяин и остальные гости прикончили всех змей, вволю напились освежительного, Брутальный ободрал и порезал плоть, положил со специями томиться. Казалось, панафидинское чтение он вовсе пропускал мимо ушей, однако это было не так.
— Уважаемый партнёр, — заметил преемник Джеронимо, когда Панафидин иссяк. — Всё хорошо, но вот с номерами четырнадцать и пятьсот двадцать три, по-моему, недоработка. Какой-то там муляж взрывного устройства с целью воздействия на психику клиента… Пфуй! — Обсидиановые глаза сверкнули чёрным огнём.
— Уважаемый партнёр, — заметил преемник Джеронимо, когда Панафидин иссяк. — Всё хорошо, но вот с номерами четырнадцать и пятьсот двадцать три, по-моему, недоработка. Какой-то там муляж взрывного устройства с целью воздействия на психику клиента… Пфуй! — Обсидиановые глаза сверкнули чёрным огнём. — Пластида полкило ему в унитаз, чтобы копчик в черепушке застрял. А эти ваши опухоли в мозгу, медленные, задумчивые и печальные? Нечего, дорогой партнёр, время тянуть. Его, так-то говоря, у нас осталось немного… А потому — только радикальные решения, никаких полумер.