— Конечно нужно, — согласился Воробьёв. — Да, компромат на Чартоева имеется, мой первый зам занимался. В деталях сразу не скажу, а в первом приближении дело касается Северной Африки, где Чартоев работал. Видимо, нашёл что-то интересное, вот и забился в конуру… Пойдёмте в машину, я вам файл скачаю на флешку.
Машиной у Толи служил внедорожник «Лексус», — как видно, дела на охранном поприще у «Русского щита» шли неплохо.
— Момент. — Толя включил ноутбук, забрался через Сеть к себе на компьютер и быстренько скачал нужный файл. Вытащил из дипломата флешку, вставил в разъём и минуту спустя отдал Оксане маленькое, как валидольный пенальчик, устройство на радужной ленточке. — Вот, держите… Оксана Викторовна, давайте помянем Ваську и Лёшку… Да и за встречу надо бы… — Открыл дверцу бара, вытащил орешки и коньяк, налил по стопочке. — Прошу.
— Ты вот что. — Варенцова выпила и задумчиво опустила серебряную стопочку. — Я бы на твоём месте уничтожила всю компру по Чартоеву. Кто-то взялся за него очень основательно. И поверь, даже мысли нет — кто. Но если учесть хотя бы обстоятельства гибели твоих ребят…
Ни договорить, ни выпить по второй им не пришлось. В сумрачном небе раскатисто загрохотало, сверху ударили лучи света, мощные потоки воздуха потревожили «Лексус», и на перекрёстке рядом с домом Чартоева приземлился боевой вертолет — угольно-чёрный и без каких-либо опознавательных знаков. Практически сразу натужно заревели моторы, ночь прорезали сполохи фар и показалась колонна из трёх фур — опять-таки чёрных как смоль рефрижераторов, влекомых тягачами «МАК». Из вертолёта вылез человек, глянул и уверенно пошёл в народ, придерживая рукой панаму. Тоже чёрную…
— Ну вот, начинается, — мрачно прокомментировал Воробьёв. — Люди в чёрном. А ещё говорят, будто у нас ни парапсихологией, ни аномальными явлениями не занимаются… Кто это, не подскажете?
— Самой бы кто подсказал, — вздохнула Варенцова. — Подозреваю только, что по мою душу… Ладно, Толя, спасибо. Орешки у тебя супер… солёненькие… Позвонишь по результатам вскрытия, хорошо?
Выбралась из «Лексуса» и сразу увидела, что человек в панаме действительно шёл к ней, видно направленный милицейской рукой.
Он даже не подумал поздороваться:
— Подполковник Варенцова?
Лицо у него было живое, худощавое, но какое-то невыразимо фальшивое, словно прикрытое маской. Вернее, второй кожей.
«Скинопласты, — догадалась Варенцова. — Фантомас отдыхает…»
Вслух она спросила не особенно дружелюбно:
— А кто спрашивает?
Вот так, как в Одессе, вопросом на вопрос. А то разлетались тут всякие супермены в панамах.
— Кто надо, тот и спрашивает, — вытащил бумагу человек, шмыгнул острым носом, щёлкнул фонариком. — Читайте. Всё ясно или объяснить?
Ксива была действительно суперменская. Убойно-тяжеловесная, бьющая наповал.
«Всем органам ФСБ, СВР, МВД, командирам воинских частей, боевых кораблей и соединений.
Председателям правительств областей, мэрам городов, руководителям администраций всех уровней…
Безоговорочно выполнять… Содействовать… Оказывать всемерную помощь… В случае неподчинения и невыполнения…»
…Короче, получишь личного пинка от того, кто ксиву подписал. А выше той подписи — только звёзды.
— Ну? — подняла глаза Варенцова. — И что?
— А то, — усмехнулся человек в панаме, — что это дело забираем мы. Велите милицейским недоумкам убрать их пародию на оцепление. Чтобы нам не пришлось применять силу. — И, опустив из-под панамы едва заметный микрофон, резко приказал: — Первый, Второй, Третий, это Шестой. К машинам.
Как по мановению волшебной палочки из рефрижераторов стал выпрыгивать народ, крепкие плечистые парни в чёрных комбинезонах. Сразу чувствовалось — злые, натасканные. Числом не менее роты. Таким только скажи «фас»…
— Ладно, — кивнула Варенцова. — Оно вам надо, ну и берите. На кого мне сослаться в рапорте?
— Кивните на управление «Z», и все вопросы отпадут сами собой, — хмыкнул человек в панаме. — Ну что, товарищ подполковник, пойдём решать вопрос?
Пошли. И решили. И человек в панаме взял управление в свои руки. Больше здесь делать было нечего… Варенцова села в машину, посмотрела, как взлетает вертолёт, да и поехала в родное управление — доедать щуку. По пути спохватилась, велела остановиться, накупила творога, сметаны, «докторской» колбасы. «Желудок у котёнка не больше напёрстка, но влезает в него столько…»
А рыжий пассажир, свернувшись калачиком, знай себе дрых на заднем сиденье. Люди в панамах, милицейская чехарда, чёрные вертолеты — какая ерунда… Проснулся котёнок уже в Питере, на берегах Невы, в массивном здании, таком высоком, что из его подвалов, говорят, видна Колыма. Правда, для котёнка это здание состояло из блюдечка со сметаной и бумажного бантика на длинной верёвочке. А также из смятой газеты, на которую его отнесли облегчиться. И наконец котёнок снова свернулся на тёплых, уже основательно любимых коленях, и ласковые пальцы стали перебирать его шёрстку.
— Ну-ка, ну-ка, а это у тебя что?..
Гладя питомца, Оксана с удивлением обнаружила завязанный у него на шее шнурок. От правого полуботинка мёртвого доктора Чартоева. И на шнурке — истертую, размером с копейку, пробитую по центру монетку. Брось такую на улице, никто и не нагнётся.