— Эй, эй, лучники! Не спать, зар?разы, так вашу, перетак и растак! Давай не медли!
Здешние арбалеты самобоями называют. И верно — самобои. У нас таких не было. Хорошо, попалась на пути та крепостца… а в ней — арсенал неразграбленный… а там этих самобоев — видимо?невидимо. Два десятка возов болтами к ним набили.
Два десятка возов болтами к ним набили… Стрелки из большинства, конечно, аховые, но по такой плотной толпе только слепой промахнется.
— Бей! Бей! Бей!
Хорошие здесь болты оказались, тяжелые. Рыцарский доспех навылет пробивают. И в Орду они вошли, как коса в травы.
Аргнист видел, как начали тыкаться тупыми мордами в землю броненосцы и брюхоеды. Раненых тотчас втаптывали в землю. Орда ведь жалости не знает. Свой ли, чужой- если на пути стоишь, то все равно враг.
Твари не сбавляли хода, стремительно пожирая отделявшее их от фаланги расстояние. Черно?зеленая волна стремительно катилась к сжавшему щиты строю, и казалось, нет такой силы, что заставила бы эту Орду повернуть назад. Стрелы рвали ее строй, но страшилища не боялись смерти. Они просто не знали, что это такое. Ты можешь прикончить девять из десяти одно за другим, но десятое все равно не повернет и не обратится в бегство. Если не будет на то приказа.
Самобойные стрелы изрядно проредили первые ряды — лишившимся свиты хоботярам и рогачам пришлось выдвинуться вперед. Их тоже били и рвали железные болты, но слишком мало было расстояние. Ордынские твари прошли его и грудь в грудь сшиблись с фалангой.
Конечно, этому строю до настоящей гвардейской фаланги, как портовой шлюхе до святого отшельника. О том, чтобы ими Орду остановить, и думать не приходится. Так… придержать слегка. Потому как, ежели верно разведчиками сказываемое, не так уж и много здесь против них Орды оказалось. Ужели ж она вся и впрямь на запад подалась?
Стоять пока надо, стоять, покамест из?за леса край Орды не покажется! До тех пор — стоять. И тебе, сотник, до той поры тоже стоять, потому как, кроме тебя, подать сигнал будет некому, а тогда — прощай, весь замысел Да кабы только он! Прощай, отряд, с таким трудом составленный (и немалый — добрая тысяча!), а кроме того, самое?то главное — бабы, ребятишки, старые — словом, весь обоз, что впереди нас на юг тащится… Если не устоим, славное у Орды будет пиршество.
Строй пеших копейщиков прогнулся, но выдержал первый, самый страшный удар. Длинные пики били точно. Аргнист пуще глаза наказывал беречь копья; края наконечников отшлифовали до зеркального блеска, чтобы оружие выдергивалось так же легко, как и вонзалось Пока у пешца в руках древко о шести футах, он многое может.
Последние брюхоеды валились окровавленными, издырявленными грудами мяса. Броненосцы тупо перли и перли вперед, загребая когтистыми лапами, — их били с боков, норовя всадить рожон под край панциря. Арбалетчики продолжали стрелять через головы первых рядов.
Но с рогачами да хоботярами шутки плохи. Чтобы их брать, сызмальства учиться приходится. Строй подался назад, первые тела исчезли под нахлынувшими шеренгами Орды
И в тот же миг отчаянно замахал сигнальщик, предусмотрительно посаженный на дерево, а спустя еще совсем немного времени и сам Аргнист увидел долгожданное.
Край ордынской тучи. Казалось, нет конца льющимся и льющимся шеренгам, — однако ж оказалось, что есть.
Масса атакующей Орды сжималась возле такой тонкой и непрочной плотины строя галенских копейщиков Ее последние ряды все ближе и ближе…
Давай, Аргнист!
— Пошли?и?и! — срывая голос, заорал он. Верный Локран сорвался с места — сразу в галоп. Сотник привычно бросил копье на руку, слыша за собой слитный топот сотен и сотен копыт. Заботливо сберегаемая конница пошла в атаку
Будь у Орды командир, он, конечно, нашел бы чем парировать неожиданную контратаку. Но та Орда, что сражалась сейчас, никаких командиров не имела. Она просто развернула часть своих тварей навстречу новому мясу.
Аргнисту повезло — первым ему попался хоботяра, вдобавок хоботяра без свиты, безо всех своих ногогрызов и прочей мелкой пакости Локран свирепо заржал, радуясь поединку, и еще наддал ходу.
Копье старого сотника вошло точно в глаз хоботяре.
Рука ничего не забыла и ничему не разучилась Локран на ходу вспорол хоботяре шею ударом хвоста. Тварь изогнулась в агонии; человек и конь ударили вторично, копье вместе с рогом вонзилось в черную плоть, и все было кончено.
Конная лавина проскакала дальше, изгибаясь серпом и отжимая тварей к болоту.
Ничего не понимая, Орда, в свою очередь, пыталась атаковать. Пешим копейщикам стало легче. Ударив с тыла, товарищи оттянули, отвлекли на себя часть тварей, и фаланга перестала отступать.
Начиналась привычная еще по хутору работа: не дать Орде вырваться из ловушки, не дать разорвать строй, но теснить и теснить ее в болото, лишая пространства и расстреливая из самобоев. Стрелы не люди — их жалеть нечего.
Аргнист повернул коня. Ему нельзя увлекаться боем. Локран вынес седока на холмик, из?за которого и началась конная атака. Сотник — нет, уже не сотник, тысячник! — огляделся.
Верховые сотни дошли до болота, деловито добивая пытающихся вырваться из кольца тварей. Пешцы уперлись и стояли крепко, давая простор арбалетчикам, чьи стрелы собирали сейчас обильную жатву. Аргнист мимоходом пожалел, что здесь нет их хуторского горючего порошка…