Его отжимали на юго?восток, к горам Ар?ан?Ашпа?ранга. На добром коне это неделя пути, ежели через Орду. Но Аратарн, бежавший день и ночь, начал предполагать, что ему удастся добраться быстрее. Это было бы спасением. Подгорный народ по сей день твердо держал рубежи своих гор, и преследуемый мог получить там защиту. А потом они пропустят его к северному краю своей страны, он вернется домой, и все будет хорошо
Он не спал и почти не ел четверо суток. Любой на его месте, даже неутомимый Двалин?кователь, уже давно свалился бы от усталости. О том, откуда берутся силы, Аратарн не думал. Он вообще не мог ни о чем думать, кроме как о висящей на плечах погоне. Ему не давали уклониться ни на шаг в сторону. Его гнали и гнали прочь, к горам.
Он вообще не мог ни о чем думать, кроме как о висящей на плечах погоне. Ему не давали уклониться ни на шаг в сторону. Его гнали и гнали прочь, к горам.
Он вышел к серым природным бастионам гномов в неудачном месте — скалы вздымались в самое поднебесье, и взобраться по их отвесным склонам не было никакой возможности. Даже с его невесть откуда взявшимися силами. Один раз попробовал — свалился, угодив прямо под ноги одной из поименных свор Орды. Насилу отбился, потерял меч и один из ножей. И вновь пришлось бежать — на юг, вдоль неприступных гор.
Разумеется, изначально эти горы не были такими. Но гномы Ар?ан?Ашпаранга с муравьиным упорством за сотни лет труда стесали отлогие склоны, превратив их в отвесные кручи, завалили обломками выходы из ущелий, залив все крепильной глиной, которая, застыв, делается прочнее обожженного кирпича, создав тем самым на своей границе настоящую крепостную стену. Здесь они держали оборону от Орды, для пропуска людей и товаров в Лесной Предел осталось несколько ворот. Но до них еще надо было добраться.
Мимо одних его прогнали ночью. Он закричал, увидев слабо мерцающий огонек во внезапно открывшейся дозорной башне, будучи слишком обессилен, чтобы смотреть вторым зрением. Если бы он заметил эту башню раньше! Тогда, быть может, и успел бы… А так подобравшаяся совсем близко Орда заставила его бежать дальше. Он только и успел, что судорожно всем телом удариться о несокрушимые кованые створки, только и успел, что хрипло заорать, надрывая иссушенную глотку. А ответить ему стражники?гномы уже не сумели. Он до последнего отмахивался секирой, прижавшись спиной к железу створок, такому холодному, такому надежному…
Рогач прыгнул на него сбоку. Уклоняясь от рогов, пришлось отскочить. Секира глубоко просекла шею чудовища, но издыхающий рогач дело свое сделал. Прежде чем гномы успели разобраться, в чем тут дело, и отпереть засовы, Орда уже оттеснила свою жертву от ворот. Аратарну пришлось бежать дальше.
На бегу он заплакал. Впервые в жизни. Силы таяли. Отчаяние захлестывало его, подобно океанскому валу.
Все чаще хотелось повернуться, броситься в последнюю безумную схватку, прежде чем он окажется не в силах держать секиру. Его гнали дальше.
В этот день Лидаэль отправилась в лес одна. Ками, старшая сестра, ставшая искусной целительницей благодаря Старому Хрофту, была занята в селении лесных гномов — там появилось занесенное прохожими охотниками моровое поветрие.
— Ты мне не помощница. — Ками сурово отстранила сестру. — Хочешь, чтобы от тебя толк был — ступай к Сладкому ручью, набери потогона. Не спутаешь?
Лидаэль возмущенно фыркнула. Она была очень похожа на мать. Старый Хрофт только головой качал — порой ему казалось, что на пороге стоит Эльтара… Те же золотистые роскошные волосы, удлиненные фиалковые глаза с поднятыми к вискам уголками, те же губы… одним словом — то же лицо! От Горджелина его дочь не унаследовала ничего. И нравом пошла в эльфранскую принцессу, не в отца.
Кожаные штаны, широкий пояс с ножом, кожаная же куртка, скрывающая копну волос шапка — Лидаэль можно было принять за юношу. Прихватив туесок, она вышла в путь.
Сладкий ручей протекал примерно в лиге от дома Старого Хрофта. Вода в нем и впрямь была сладковатой; звери ее не любили, а вот травы по берегам росли самые редкие и полезные. В том числе и потогон — его отвар помогал при самых тяжких недугах, вплоть до морового поветрия, черной смерти, опустошавшей приморские города.
Лидаэль знала, что она колдунья. Старый Хрофт научил ее многому и только дивился про себя, откуда в девчонке столько сил. Причем отнюдь не унаследованных. Отчего?то слишком уж хорошо удавались нежной Лидаэли самые что ни на есть черные и смертоносные заклинания. Уже сейчас, в неполные восемнадцать, она смело могла потягаться в магическом поединке с любым обладателем посоха. Наверное, смогла бы и больше, но Отец Дружин был не слишком искушен в новейшей боевой магии и потому учил способную девчонку тому, что знал сам, — древним, первобытным заклятиям, бывшим в ходу еще до Боргильдовой Битвы.
..
Конечно, она не могла рушить горы или обращать моря в суховейные песчаные пустыни. Однако обратить в щепу вековой дуб — при некотором усилии — спокойно. Другое дело, ей никогда бы не пришло в голову просто по прихоти калечить невинное благородное дерево.