— Ну ты положительно спятил! — Аргнист начинал злиться. — Сожрут тебя к утру, понял? Сожрут и потрохов не оставят. Орда, знаешь, она шутить не умеет.
— Ну и пусть сожрут, а тебе?то что за печаль? — огрызнулся гном. — Иди давай своей дорогой, без тебя управлюсь.
— Тьфу, отродясь таких глупых гномов не видывал! — Аргнист сплюнул в сердцах. — Помирать собрался, что ли? Так давай я тебе веревку одолжу и жиром натру. Все не так больно будет.
Вот уж воистину верно присловье: «Как не сдвинешь гору, так не переупрямишь гнома». Но и не бросать же его здесь! Только погибнет зря. Вон мокрый весь до нитки, вода ручьями льет…
— Ладно, коли ты и впрямь умирать собрался, я тебе не товарищ, — решительно сказал Аргнист. — Давай решай, гном. Мне, знаешь, тоже недосуг.
— Что ж тут решать? — Двалин даже головы не повернул. — Ступай своей дорогой, почтенный. Спасибо тебе за помощь. За мной зачтется. Встретимся еще — рассчитаемся.
Аргнист только за голову схватился. Нет, будь что будет, но безумца этого он не бросит.
— Тогда пошли вместе, — решительно бросил старый сотник. Ладно. Дома подождут. Пусть и время уже не полуденное, и вечер близится, и Орда где?то рядом бродит — ничего, пересилим. Деера, правда, плакать будет… — Но, может, сперва обсушишься?
— Вместе? — обрадовался гном, словно и не было только что никакой размолвки. — Дык, здорово! Пошли! А на тот берег как? Вплавь?… А сушиться потом будем. Когда секиру найдем.
— Ну зачем же? Обойдем. У меня тут недалеко под берегом плот спрятан.
У Аргниста — хозяина рачительного — было в разных местах по реке припрятано десятка три плотиков, чтобы, ног не замочив, на другой берег перебираться.
Пройдя немного на закат, человек и гном спустили на воду небольшой плот; оттолкнувшись шестами, поплыли.
Пройдя немного на закат, человек и гном спустили на воду небольшой плот; оттолкнувшись шестами, поплыли. Физиономия гнома вытянулась от отвращения (его народ отличается стойкой нелюбовью к воде), Двалин шептал себе под нос какие?то ругательства.
На другом берегу Аргнист и Двалин быстро отыскали следы гнома.
— Голыми руками давил, — не без гордости сообщил Двалин.
Они миновали место, где снег был основательно истоптан, а возле корней одной из сосен валялись жалкие останки неудачливого стенолома. Синеватые жесткие надкрылья, от которых отскакивали стрелы Аргниста с отлично закаленными наконечниками, были изломаны и искрошены.
«Справу» гнома они обнаружили там, где Двалин ее и оставил, — на небольшой уютной полянке, со всех сторон окруженной густым молодым сосняком. Спутник Аргниста бросился к высеребренной секире, точно к давно утраченной возлюбленной, — гладил лезвие, что?то шептал, даже несколько раз поцеловал.
— Р?родгар! Дык, теперь?то мы с вами совсем по?иному толковать станем!
Вокруг мешков Двалина валялось двое убитых им жуков. Гном тотчас же загорелся поотрубать им жвалы, чтобы потом сделать себе из них ожерелье.
— Медвежатники ж так делают, — объяснил он Аргнисту. — И охотники за драксами тоже…
Драксами гномы Северного Хьёрварда прозывали не шибко крупных крылатых дракончиков размером со свинью, обитавших в Отпорном Хребте и горах Ар?ан?Ашпаранга. Огнем они плеваться не умели, зато клыками и когтями орудовали на загляденье. Чешуя их — из?за целебных свойств — ценилась втрое дороже золота; колдуны и знахари, не скупясь, платили за языки этих созданий. Промысел этот считался почти погибельным — коли дракса увидишь, монетку брось. Гербом — тебе жить, а портретом его величества если, то драксу — гласило поверье охотников и означало, что половина схваток заканчивалась гибелью человека. Мало кто выдерживал больше года: коли с драксами управишься, так тебя гномы местные достанут. Они чужаков не любят. Драксы, мол, наша дичь, и все тут.
Согнувшись над одним из жуков, Двалин уже замахнулся секирой, когда Аргнист внезапно бросился гному на спину, сбив с ног и повалив в снег. Над их головами что?то негромко прошелестело.
Двалин голову поднял — отплевывается; глаза бешеные, рот перекошен, сейчас в драку кинется, да только весь запал его даром в землю ушел. Всего в десяти шагах, на дальнем конце поляны, глянь?кось, такой же стеноломов шар, весь синевато?стальной, панцирями бугрящийся. А на сосне, как раз в том месте, где Два?лина голова торчала, по коре пятно гари расползается и кислым воняет. Кто?то из жучар ядом плюнулся, верно, хотя раньше они на такое способны не были…
Если бы не войсковой опыт Аргниста, не жить гному. Чуть?чуть, едва заметно шелохнулись сосновые ветки на краю полянки, но старому сотнику хватило. Когда походами в Фейн ходили, тамошние бароны лесных стрелков вдоль всех троп расставляли. Так что увидел, как в зарослях что шевельнулось, — падай на землю сразу, потом разберемся. Промедлишь — стрела в горле обеспечена.
Гном опомнился первым.
— Р?родгар! Дык, позабавимся! — взревел. Аргнист и глазом моргнуть не успел, а Двалин уже на голову островерхий шлем нахлобучил, одним движением поверх мокрой куртки кольчугу натянул — кольчугу не
простую, всю дивно мерцающую, мягко струящуюся, словно и не из металла вовсе, а из тонкого шелка соткана. Одна такая вещица целого состояния стоила, королю лишь по карману, да и то не всякому… Подгорный народ такие доспехи куда как неохотно продавал. Презрев опасность, Двалин бросился вперед, прямо на зловещий шар, нимало не заботясь, последует за ним Аргнист или нет. Сотник с плеча лук сорвал: прежде чем дело до рукопашной дойдет, слово свое должны стрелы сказать.