— Ты потерял много крови, — сказала Нерис, протягивая следующий плод. — Но ничего, Цветок исцелит и это. Все, что ты съешь, станет плотью и кровью, пока его соки бродят в тебе.
«Подстегивают метаболизм?» — подумал Дарт и, оторвавшись от еды, пробормотал:
— Цветок? Какой цветок, ма белле донна?
— Целительный цветок, Цветок Жизни, Дважды Рожденный. — Нерис присела на корточки, глядя, как он насыщается.
— Нерис присела на корточки, глядя, как он насыщается. — Ты умирал, как в посланном Элейхо сне, и я не могла исцелить твои раны. Бывает, что копья лысых жаб сильней искусства ширы… — ее лицо на миг омрачилось. — Но нам повезло: мы плыли вдоль берега до желтого времени, а затем я послала Броката, и он разыскал Цветок. Большая редкость! Не иначе как о тебе заботится Предвечный!
Дарт огляделся. Они сидели на поляне, затененной ветвями высоких деревьев; стволы их были прямыми, толстыми и мохнатыми, как звериная шкура, большие сизые листья свернуты в трубочки, и меж ними свешивались до земли гроздья оранжевых дынь. Неподалеку валялось что-то странное: паук не паук, но какая-то тварь, похожая на огромного паука с плоской спиной и суставчатыми изломанными ногами; тело ее, покрытое глянцевитой кожей, было неподвижно, а ноги слегка подергивались, то ли от усталости, то ли в предсмертных конвульсиях. Рядом лежали вещи — мешок с колдовскими снадобьями Нерис, шлем, скафандр, оружие, ремни и его одежда, разбросанная среди мхов, будто ее срывали с большой поспешностью. На мешке темнел меховой клубочек — Брокат, с полураспущенными крылышками. По своему обыкновению, он спал.
Довольно мирная картина, если не считать ту тварь, похожую на издыхающего паука… Но даже на ней взгляд Дарта не задержался; с трепетом и восхищением он взирал на гигантский цветок, пламеневший в голубом мху. Жаркий костер посреди озера…
Цветок был великолепен. Толстые мощные лепестки светились в полумраке розовым; багровые зигзаги жил пересекали их поверхность, и от багрового к нежному цвету зари сменялся десяток оттенков — багрянец, пурпур и кармин, переходивший в красное и алое. Казалось, что в лепестках пульсирует кровь, темная в середине и светлая к краю; они подрагивали под ее напором и испускали нежный сильный аромат. Запах был приятен и смутно напоминал о чем-то близком и знакомом в прошлой жизни — о церковных сводах, тихом пении и струящейся в воздухе беловатой дымке ладана.
Место тоже напоминало церковь: стволы — как темные колонны, гроздья плодов — точно светильники, мох — сизый узорчатый камень, а в нем — багрово-алая купель, в каких крестят потомков великанов. Внезапно Дарт сообразил, что этот цветок и в самом деле является купелью и что еще недавно он находился там; это знание пронзило его, как всплеск молнии — память о чем-то огромном, нежном, целительном, обволакивающем израненное тело, призывающем к спокойствию и сну. Он отбросил недоеденный плод и привстал на коленях, почти не сомневаясь в том, что увидит: в самом деле, Цветок изнутри казался огромной коралловой чашей, до краев наполненной розоватой жидкостью. Волшебным бальзамом, исцелившим его…
— Я был внутри? — он показал глазами на цветок.
— Немного пользы остаться снаружи, — пробормотала Нерис, и только сейчас он заметил, как осунулось и побледнело ее лицо. — Цветок Жизни исцеляет даже полумертвых, если они сообразят, что нужно лезть в него, а не пялиться с раскрытым ртом. — Она вздохнула и добавила: — Говорят, что Дети Элейхо купались в этих Цветах и поглощали их сок, не нуждаясь в иной пище. Да и как они могли бы есть плоды? У них ведь не было зубов…
«Кожное питание», — мелькнуло в голове Дарта; он кивнул в сторону деревьев, увешанных оранжевыми дынями, и поинтересовался:
— Тогда зачем же это? Если они не ели плодов?
Нерис с важностью коснулась раята на своем виске, мерцавшего как маленькая звездочка.
— Клянусь Предвечным, ты не слишком догадлив, маргар! Плоды, разумеется, для нас. Для тех, кому Дети Элейхо оставили этот мир.
Для тех, кому Дети Элейхо оставили этот мир. Ешь!
— Я сыт, моя мудрая госпожа. — Он поднялся и стал одеваться, озираясь по сторонам. Цветок, пламенеющий во мху, притягивал его взоры. Поразительно! Один огромный цветок — ни стебля, ни листьев… Но корень, наверное, есть… Он отвлекся от мыслей о магическом Цветке и спросил: — Это место далеко от берега?
— Надо идти от желтого времени до зеленого.
Три-четыре лье, решил он. Неблизко!
— Как ты меня сюда дотащила? Или я шел сам?
— Шел? С такой вот дыркой в животе от дротика трехглазых? — Нерис продемонстрировала ему ладонь. — Ты истекал кровью, глупый маргар! Ты был на шаг от смерти! — Она вдруг всхлипнула, но прикусила губу и справилась со слезами. — Думаешь, ты в самом деле дважды рожденный? Думаешь, что ты умнее просветленной ширы? Можешь не слушать ее и лезть в любую драку?.. А ты ведь поклялся меня защищать!
Дарт застегнул пояс, присел рядом и обнял ее за плечи.
— Ты веришь Предвечному Элейхо?
Молчаливый кивок.
— И веришь, что он посылает правдивые сны?
Она кивнула снова.
— Значит, случилось то, что должно было случиться. Я дрался, защищал тебя и пал от сотни ран, как предсказала ты, блистательная шира. И ты меня спасла… Все, как в вещем сне, не так ли? — Он нежно коснулся спутанных локонов. — Кто мы такие, чтобы противоречить Элейхо? Воля его — закон, и это понятно даже глупому маргару.