С этим Рууном Дарт в ближайшие дни облазил даннитское судно от киля до клотика. Руун являлся не кровным братом, а собрачником адмирала, самым младшим из супругов почтенной Дии-ди, рослым, крепким, добродушным существом, склонным к юмору. Серый мех его лежал волосок к волоску, воротник, сплетенный из ярких разноцветных нитей, был вдвое шире адмиральского, а кожаный пояс, украшенный менявшими цвет раковинами, служил заодно джелфейром. На поясе болтались костяной клинок и огромная фляга, а к воротнику спереди и сзади были привязаны мешочки для всяких нужных мелочей. Пахло от Рууна приятно, медом и цветущим лугом, и Дарт решил, что новый его знакомец — из даннитских щеголей.
В осмотре плота препятствий ему не чинили. Это сооружение, связанное из чудовищных, диаметром в рост человека, бревен тянулось на шестьдесят шагов в ширину и двести двадцать в длину, а экипаж состоял из семей адмирала и его ближайших помощников и сподвижников. Было их не меньше пятисот, и, если принять во внимание другие плоты и восемь десятков катамаранов, в даннитском воинстве насчитывалось тысячи три бойцов.
Бревна, покрытые гладкой бархатистой корой, были удивительно легкими, и плот высоко сидел в воде. Палуба, собранная не из досок, а из полос таато, напоминавшего толстый пористый картон, казалась прочной и ровной; этот материал, по утверждению Рууна, добывали в заброшенных гнездах каких-то существ, птероидов или больших насекомых, водившихся в даннитских землях. Жилая башня о трех этажах тоже была построена из таато, а ее балконы, галереи и лестницы поддерживал бревенчатый каркас, пропитанный таким же клейким веществом, как на галере тьяни. Осмотрев башенку, Дарт заключил, что идея строительства все же не чужда жителям Диска — хотя бы в том, что касалось транспортных средств. Не единственный из его выводов; заметив, что огонь разжигают с большой осторожностью, лишь во время ночного привала и никогда — на корабле, он догадался, что таато горит как порох.
Тайной, будившей его любопытство, был способ передвижения плотов. Легкие верткие катамараны шли под парусом, но на плотах ни мачт, ни весел не имелось — да и какие гребцы и паруса могли бы гнать против течения эти неуклюжие громады? Но они двигались — неторопливо, плавно и будто без всяких усилий. Как именно, Руун не мог или не пожелал объяснить; он только стучал хвостом по палубе, поглаживал объемистое брюхо и бормотал: «Бхо… сильные бхо — там, внизу… сидят на деревьях и…» Тут его лапы приходили в движение, будто загребая воду, а хвост начинал выписывать круги, что означало у даннитов высшую степень восторга.
Миновали два периода темного времени и два — светлого.
Дарт сидел с Рууном в скудной тени башенки, между подпорками галереи, тянувшейся вдоль второго этажа. Наверху, шаркая и постукивая когтями, прохаживались часовые, на корме несколько даннитов перекладывали какой-то груз, а перед башней, на носовой палубе, тренировались копьеносцы: оскалив зубы и выставив оружие, шли в атаку на большие фруктовые корзины, сшибали их и кололи с победными воплями. Эти маневры казались Дарту не слишком серьезными; правда, он помнил, как отчаянно бились данниты с племенем Вау — там, на острове, — но было ли это свидетельством их боевого искусства? Каких чудес не сотворишь, чтоб не попасть на вертел к людоедам… А вот на обученных гвардейцев данниты походили мало.
— Хорошие воины? — Дарт покосился в сторону копейщиков.
— Аррхх… — Прочистив горло, Руун расправил свой широкий воротник. — Лучшие воины, Дважды Рожденный! Сыновья пятнадцати отцов! Очень смелые! Очень свирепые! Однако их еще не избрали.
— Кто не избрал?
— Женщины, само собой. Будут хорошо сражаться, попадут к ласковым женщинам… таким, как Дии-ди… — Верхняя губа Рууна приподнялась, хвост непроизвольно дернулся. — Твоя самка тоже ласковая? Эта маленькая шира из Трехградья, с желтой шерстью на голове?
— Ласковей не бывает, — буркнул Дарт и снова поглядел на копьеносцев. Ему хотелось поговорить о воинах, не о самках. Флот чешуйчатых приближался с каждым прошедшим циклом, и вещий сон его спутницы, суливший кровопролитие и многочисленные раны, начал его беспокоить. Сумеет ли он добраться до Голема и завершить свою миссию? Или падет в схватке двух примитивных племен, равно чужих и Земле, и Анхабу?
Впрочем, даннитов он не считал чужаками — они оказали гостеприимство ему и Нерис, и мысль бросить их в беде была бы постыдной, несовместимой с рыцарским долгом. Проблема состояла в том, что этот долг был не единственным; долгов насчитывалось много — столько же, сколько взятых обязательств. Перед даннитами и Нерис, перед Джаннахом и гильдией Ищущих, перед Констанцией и перед Землей, куда он должен обязательно вернуться… Долги вступали в спор, противоречили друг другу, и каждый заявлял: ты — мой!.. я первый, главный!.. Дарт знал, что это угрожает гибелью; лишь при счастливых обстоятельствах он мог заплатить по векселям, не уронив достоинства и чести.
Ему казалось, что он сумеет это сделать. Ведь до сих пор удача была его верной спутницей.
Данниты на передней палубе, смешавшись в кучу и размахивая копьями, с энтузиазмом дырявили корзины. Раковины на поясе Рууна позеленели; близился вечер, над рекой парило, воздух стал душным и слишком влажным.