Но Шепчущий не двинулся с места.
— Как я узнаю, что ты найдешь? Если в хранилище нет бхо-радости, ты не будешь виновен в обмане. Но если ты найдешь бхо-радость, то можешь не отдать его, сказать, что не нашел. Поэтому лучше, если мы поменяемся: я отдам носильщиков, а ты пришлешь к нам ширу. Она побудет у нас, пока ты не найдешь бхо-радость. Согласен?
— Не согласен. Как я узнаю, что вытащил нужный бхо? Я маргар, а не провидица из Трехградья!
Дарт невольно ухмыльнулся, представив, как выменивает свой скафандр на просветленную ширу. Вряд ли она будет счастлива попасть к чешуйчатым в заложницы!
— Верно, не узнаешь, — подтвердил Шепчущий.
— Что нам делать?
— Ты можешь сам пойти со мной. Ты и десяток молодых тьяни, чтобы заботиться о тебе. Сядь у дыры и пересчитывай зерна, которые я принесу, а шира будет их пробуждать. Это справедливо?
— Справедливо, — без колебаний согласился тьяни. — Но я хочу подумать. Хочу увидеть, что случится, если сделать так или иначе.
— Подумай, но недолго. — Дарт хлопнул Голема по ноге, забрался в седло и прошептал, мешая родной язык с анхабскими словами: — Переговоры закончены, мон гар. Старый мсье думает, что делать. Компре? Ну, бьен! Помоги ему.
Щитки на плечах Голема разошлись с резким щелчком, два ствола вынырнули из гнезд и повернулись: один — налево, другой — направо. Потом скрипнула диафрагма на груди, и главный калибр, цилиндр толщиною с голень, уставился прямо на Шепчущего, приподнялся, нацелился в камень и с неторопливым величием скользнул вниз. Ровная канавка прорезала каменную поверхность; пахнуло жаром, в воздухе заклубился дым, и тьяни, стоявшие за обломком, отшатнулись.
Шепчущий повернулся и взглянул на гранитный монолит.
— Если сделать иначе, — произнес он, спокойно и четко выговаривая слова фунги, — ты уничтожишь мой клан и другие кланы, и вместо радости в этой жизни мы получим ее лишь в чертогах Предвечного. Если сделать так, как ты сказал, мы получим надежду. Может быть, ты не обманешь. Но если обманешь и убьешь меня и десять моих потомков, это не будет большой потерей. Потомков у меня много, и мое время — синее.
Он снова повернулся, что-то крикнул воинам, и ухо Дарта различило легкие шлепки и топот; вскоре носильщики появились среди камней, вздымая над ними платформы с грузом. Четверка бхо вышла на равнину и, ускорив ход, зашагала по пыльной земле курсом на перевал. Тьяни-вожатые, сидевшие на мешках и корзинах, друг за другом спрыгивали вниз.
— Ты мудрый роо, — вымолвил Дарт. — Мы с тобой пришли к согласию, и я тебя не обману. Но за Предвечного не ручаюсь. Только он может послать вам бхо, дарящее радость.
— Кто знает волю Предвечного? Он посылает, и он отбирает, — тихим голосом произнес Шепчущий. — Когда я должен явиться в твой лагерь, сесть у дыры и пересчитывать зерна?
— В желтый период, когда тело весит меньше всего. В это время я начну спускаться, а тьяни и рами будут ждать и молить Элейхо, чтоб мне не отрезало руки и ноги. Если не отрежет, обязательно вернусь.
Шепчущий отступил в проход между камней, пошевелил глазными яблоками, рассматривая человеческую фигурку, оседлавшую мощные плечи Голема, потом сказал:
— Долго живу. Так долго, что встречался с рами. Не очень часто, но встречался. Рами говорят, что маргары — храбрецы и, подобно нашим кланам, не боятся смерти. Сайан, тот маргар, который плыл с широй, не боялся, но не хотел нам помочь. Бесполезный. Я приказал его убить. Ты тоже не боишься. Все маргары такие?
— Разные попадаются, — буркнул помрачневший Дарт и повернул своего скакуна к перевалу.
Глава 19
— Лысые жабы! Чтоб мне лишиться второй жизни! Зачем они здесь? Почему ты позволил им прийти? — Нерис шипела, как разъяренная кошка. — Велю Храсу — пусть снесет им головы!
— Они — парламентеры и наблюдатели, — объяснил Дарт, — и могут рассчитывать на дипломатическую неприкосновенность. Они пришли к нам в час перемирия. Под белым флагом, так сказать.
Спор происходил в пятнадцати шагах от темневшего в почве отверстия.
Они пришли к нам в час перемирия. Под белым флагом, так сказать.
Спор происходил в пятнадцати шагах от темневшего в почве отверстия. Над ним суетились трое маргаров и Ренхо со своими людьми, налаживали ворот с толстой веревкой, мочили в глубоком корыте полоски ткани; поблизости, словно часовой, застыл ираз, а за его массивной серой тушей сидели тьяни. Явившись в урочный срок, к началу желтого времени, они расположились у края засыпанной пеплом выемки: Шепчущий — впереди, а за ним — десяток чешуйчатых воинов из клана Муа. Все они были безоружны.
Нерис раздраженно пробормотала:
— Парламентеры? Белый флаг? Не понимаю твоих слов! Не понимаю, о чем ты толкуешь! Я знаю одно: они — убийцы! Та старая жаба в ремнях и раковинах велела зарезать Сайана!
— Сожалею о его участи, сударыня… Однако позволь заметить: они — не убийцы. То есть, конечно, убийцы, но в той же степени, как мы. Ты, я и наши люди, данниты и все остальные. Все мы — жертвы печальных обстоятельств… Так стоит ли их усугублять?
— Стоит! — решительно заявила Нерис. — Я не забуду того, что они сделали!
Дарт вздохнул.