Снова отзвук, похожий на смех.
— Поверь, это было бы для меня катастрофой! Если живые придут ко мне — все, сколько их есть во Вселенной, — я исчезну, ибо исчезнет субстанция, дарующая жизнь. Разве ты не понял, где лежит моя частица, тот фрагмент сознания, с которым ты ведешь беседу? — Пауза, тихий рокот, напоминающий шум океанского прибоя. — Сущность моя — ментальное поле, но всякое поле должно иметь источники, не так ли? Материальные объекты, которые порождают поле, — моя плоть. Твой собственный мозг и мозг любого существа, те их пространства, которые вы не в силах использовать, однако питаете и растите. Мозг избыточен, и я — порождение этой избыточности. Я принимаю тех, кто отжил свой срок, — неважно, отдельные создания или целые расы. На смену им приходят другие, энергичные, юные… В вас — мое существование. Мое и тех, кто ушел ко мне.
— Их души — здесь? И ты… ты тоже — здесь? — Дарт коснулся лба дрожащими пальцами. Кожа его была влажной, крупные капли пота выступили на висках.
— Повторю: здесь малая моя частица, крохотный фрагмент — тот, что говорит с тобой. Мой разум не похож на ваш; он распределен, распараллелен, так что я могу формировать агломераты различной мощности, рассыпать их и строить вновь — в зависимости от решаемых задач, от сложности проблемы. Ты ведь не думаешь, что мне потребовался весь мой разум, со всех миров Метагалактики, чтобы общаться с тобой? — Снова тень далекого смеха. — Прости, но это очень частная задача… и очень, очень легкая. Дарт, потрясенный, молчал. Перед его внутренним взором маячила внушавшая трепет картина: необозримые пространства Вселенной, бесчисленный сонм миров, где зародилась жизнь, и мириады разумных и неразумных тварей, не ведавших о том, что мозг их — прибежище Абсолюта, Высшего Существа, объединяющего их и принимающего в свои незримые чертоги после смерти.
Выходит, Нерис не лгала ему… Все истина, все! И то, о чем рассказала шира, и то, о чем говорила Констанция! Там, на Галерее Слез… — Время истекает, и связь скоро прервется, — послышался бесплотный голос. — Хочу одарить тебя на прощание. Ты представляешь свой мозг подобным галактике? Что ж, верная аналогия… Но в ней, в этой галактике, я не один. Она не только моя часть, она — хранилище. Тут есть другие… ты бы сказал — другие души, твои соплеменники… Желаешь с ними повстречаться?
— Нет! Нет! — Дарт выкрикнул это дважды, ужаснувшись; воспоминание о той, чью жизнь отнял палач, сдавило сердце. Кого еще он мог бы встретить там, за стенами, охраняющими его разум? Врагов, которых он убил? Своих солдат, что пали на его глазах в бессмысленных кровавых битвах? И тех, кто умер здесь, на Диске, — даннитов, тьяни, рами? Не забывать о них — одно, встречаться же — совсем другое… Он не хотел этих встреч.
— Ты знаешь, какой мне нужен дар, — его губы похолодели и едва двигались. — Те гаснущие звезды… светила с оборванными нитями-лучами… Сделай так, чтоб они зажглись. Все! Это возможно?
— Возможно, но я не считаю восстановление памяти даром. Память принадлежит тебе, тебе и мне, ибо я храню ее аналог, возобновляемую раз за разом копию. Ее мгновенное пробуждение таит опасность; ты ощутил бы сильный шок, и потому я исцеляю твою память постепенно. От случая к случаю… Напомнить, как и когда это было?
— Не надо, — шепнул Дарт. — Я помню, и я благодарен тебе, мой господин. Не знаю лишь, за что я удостоился подобной милости.
— Ты — посланец. Посланец расы, которая должна уйти ко мне, ибо время ее истекло. Ты выполнил свой долг и заслужил награду. Но память — не из тех даров, какими награждают. Дар — это нечто такое, чего ты раньше не имел, но пожелал бы обрести; мечта или фантазия, которую я могу исполнить. Подумай и скажи. Или просто подумай.
Дарт подумал.
— Щедрость твоя безмерна, мой господин, — ты дал мне все, за чем меня послали. Чего же больше? Не затаи обиды и не сочти мои слова гордыней, но я не знаю, что просить… Долгую жизнь и здоровье? То и другое я получил от анхабских реаниматоров… Удачу? Но я и так удачлив; когда во Фландрии проклятое ядро сломало мои кости, я чуть не отправился к тебе — но вот я жив… Любовь? Но просят ли вина, когда кубок полон? Я бы хотел лишь одного — вернуть своих друзей, товарищей юности… Но я понимаю, что это невыполнимо.
— Невыполнимо даже для меня, — подтвердил голос и после паузы добавил: — Но не печалься: вернувшись на Землю, ты возместишь утраты. Ты ведь желаешь вернуться? Желаешь, я знаю… Однако не просишь об этом. Почему?
— По той причине, повелитель вечности, что миссия моя исполнена, и договор с Джаннахом завершен. Я передам ему твои слова и получу свободу. Мне дадут корабль… новый корабль, вместо погибшей Марианны… Путь к Земле не будет долгим и не будет скучным. Думаю, я улечу не один.
— Корабль… да, корабль… и, разумеется, ты улетишь не один… — Снова мягкая насмешка — или эхо ее лишь почудилось Дарту? — Эти корабли, не мертвые и не живые, такая нелепость… Темные — те, кого ты называешь Темными, — умели обходиться без кораблей. И они, и многие другие… Есть простой способ, совсем простой… Я покажу…