— Мон дьен! Может ли быть такое, сударь?
— Может. Вы знаете, в чем назначение нашей гильдии — мы исследуем планеты Темных, древней расы Ушедших Во Тьму, исчезнувшей в те времена, когда на Анхабе еще не зародился разум.
Вы знаете, в чем назначение нашей гильдии — мы исследуем планеты Темных, древней расы Ушедших Во Тьму, исчезнувшей в те времена, когда на Анхабе еще не зародился разум. Вы это знаете, вы сами бывали в их мирах… Но ведома ли вам цель исследования?
— Конечно. Вы говорили об этом не раз. Новые знания, сир. Новые машины, новые материалы, произведения искусства, различные артефакты… Я помню, сударь.
— Все это так, — протянул Джаннах с сосредоточенным видом, — так и не совсем так. В нынешнюю эпоху Жатвы мы знаем столь многое, что знания обременяют нас… — Черты его снова дрогнули, размылись, поплыли; казалось, он колеблется или пребывает в нерешительности, что выглядело совсем уж невероятным. — Разумеется, новые знания всегда большая ценность, но ищем мы не только — или не столько — их. Скорее мы хотим представить, как жили Темные, к чему стремились, куда ушли и по какой причине. Видите ли, мой дорогой, мы, анхабы, — древняя раса, достигшая полного благополучия и счастья, а также изрядного долголетия. В результате нас немного, и по прошествии времен мы потеряли вкус к опасностям реальной жизни. Может быть, наш путь кончается? Может быть… Но в этом случае закономерен вопрос: должны ли мы последовать примеру Темных?
— Уйти? — Дарт недоуменно нахмурился. — Но куда?
— Вот этого, друг мой, никто не знает. Никто из живущих, ибо, хотим мы того или нет, каждому из нас придется приобщиться к Великой Тайне Бытия — но лишь в мгновение смерти. Тогда, и только тогда нам станет ясно, куда мы уходим, куда ведет посмертный путь и существует ли он вообще… — Лицо Джаннаха сделалось мраморной маской, потом на щеках выступил румянец возбуждения. Он улыбнулся и вдруг сказал: — Вы не находите, Дарт, что любое разумное существо чувствовало бы себя уверенней, если бы знание о предстоящей дороге открылось ему при жизни?
— Я нахожу, что это вопрос метафизический и не имеющий отношения к срокам моей службы, — отрезал Дарт. — Не вернуться ли нам к конкретному делу, сударь?
— Ладно, — на губах собеседника промелькнула улыбка. — Вы — представитель молодой расы, еще не осознавшей ценности вечных проблем… Но хватит! Не будем об этом говорить, ибо на такие темы вы побеседуете с фокатором, чья задача — проинструктировать и подготовить вас. Ваш новый полет будет особенным, совсем особенным… Весьма вероятно, вы добьетесь успеха, и ваша служба закончится.
Дарт навострил уши. Насколько помнилось ему, для предыдущих вояжей не назначали инструкторов; задание ставил Джаннах, и он же оценивал результаты — те сведения, которые извлекались в процессе ментоскопирования. Может быть, эта экспедиция и в самом деле будет особенной?
Взгляд Джаннаха обратился к зыбкой переливчатой стене, безмолвным повелением раскрыв экран. Редкие звезды, искры вселенского пожара, горели в космическом мраке; одна из них внезапно приблизилась, распалась на две неравные сферы, алую и голубую, и Дарт увидел, что между ними что-то есть — еще одна точка, яркая и небольшая, сиявшая отраженным светом. Его собеседник щелкнул пальцами. Точка, расплывшись в диск, закрыла половину экрана и начала поворачиваться — медленно, неторопливо, демонстрируя озаренные солнцами поверхности. Голубую затягивали тучи, над алой небо было ясным, и Дарт различил блеск океанов, а меж ними — сушу, изрезанную лентами рек, покрытую багровой растительностью.
Планета?.. — мелькнуло у него в голове. Но таких планет в природе не бывает, планеты — суть сферические тела, а этот объект подобен диску… скорее даже — линзе с выпуклой и вогнутой сторонами… чудовищной линзе размером с Землю или Анхаб… Искусственное сооружение? Вероятно… Но какое огромное!
— Этот артефакт обнаружен нашим автоматическим зондом на окраине третьей галактической спирали, — тихо произнес Джаннах, взирая на мнемоническую запись.
— Несомненно, конструкция Темных… Единственный в своем роде объект, ибо, как вам известно, Ушедшие не строили ни кораблей, ни космических станций.
— Однако перемещались от звезды к звезде и заселили множество миров, — заметил Дарт.
— Да. Как, мы не знаем, но спорить с очевидным фактом не приходится. — Джаннах сосредоточенно разглядывал вращавшийся на экране диск. — Почти плоский мир… такой, каким представляли в прошлом ваши сородичи Землю… Если не считать верхнего слоя скальных пород, воды и почвы, сооружение выполнено из вещества, которое мы назвали фералом. Очень инертная субстанция, способная, однако, проявлять активность… Мы полагаем, что фераловое ядро регулирует гравитационные процессы на планетоиде, но, вероятно, этим его функции не исчерпываются.
Он смолк, и Дарт, после внушительной паузы, растянувшейся на много биений сердца, спросил:
— В чем моя задача, сударь?
— Доставить пробу ферала. Теоретически мы знакомы с этой субстанцией; о ней говорится в записях Темных, в тех фрагментах, что доступны нашему пониманию. Однако без подробностей… — Задумчиво покрутив большой аметистовый перстень на среднем пальце, Джаннах уточнил: — Я имею в виду, без технических подробностей. Более того, ферал упоминается в весьма необычном контексте… очень странном, друг мой… я бы назвал его религиозно-мистическим, хотя у Темных как будто не имелось ни религии, ни представлений о потустороннем мире. Вам ведь известно, что они являлись рациональными существами, не склонными к мистике и трансцендентным спекуляциям? Это безусловно так, и все же… все же… — Балар уставился на свой перстень, потом сверкнул глазами на Дарта. — Все же я вынужден признать, что это вещество… этот ферал, как мы его обозначили… словом, ему отводилась особая роль в их культуре. Особая! — Он многозначительно поднял палец. — Вы можете представить, какие отсюда следуют выводы?