Чудовище приближалось очень медленно. Так ползет песчаная лавина. Так накатывается волна цунами. В каком-то смысле Арима и есть стихийное бедствие — живое, дышащее, но бедствие.
Там, где он проползает, схлестываются две огромные водные стены — титан ползет по дну океана, над водой виднеется лишь спина и часть головы. И если он и дальше будет ползти по дну, обогнув остров… все в порядке.
Но вот если он решит выползти на сушу…
Арима ползет. Ползет. Ползет. Все ближе и ближе. Олари, зажмурив глаза, что-то шептала и просила дедушку уйти — уйти, не видеть этого склизкого кошмара, закрывшего половину горизонта. Но старик упорно не уходил — оба прошлых раза он прятался в погребе, но теперь решил рассмотреть Ариму как следует.
Отсюда видно очень хорошо. Несколько огромных глаз — пустых и бессмысленных, как болота. Дыхальца — сотни дыхалец, каждую минуту захлопывающихся с чмокающим звуком и вновь раскрывающихся. Каждый такой хлопок исторгает лавину воздуха — отнюдь не зловонного, наоборот, очень свежего и чистого. Арима втягивает воду и выдыхает чистейший кислород.
Вот он подполз почти вплотную. Склизкая громада начала медленно выбираться из воды — Арима Западный Ветер выполз на мелководье. Что теперь — обойдет ли он остров, как в прошлые разы?.. Или все-таки проползет по суше?..
Обойдет?.. Не обойдет?.. Пальцы старика посинели от напряжения, в глазах начали лопаться кровавые прожилки.
Ветер усиливается с каждой секундой.
— «Пропажа была зафиксирована в понедельник, восемнадцатого числа, в четырнадцать тридцать»… — скучающе записал сержант милиции. — Дальше что было?
— Ну а что было?.. — растерянно пожала плечами потерпевшая. — Дальше я заметила пропажу… ну…
— Ну?..
— Ну, сначала я решила, что он еще найдется — ну мало ли, может, завалился куда… Знаете, такое бывает иногда — вроде пропал, ан нет — вот он, голубчик!
— Но не нашли?
— Не нашла. Везде, знаете искала… искала… и в шкафу, и под шкафом, и в столе, и под столом…
— Под подушкой искали?
— Искала — нету.
— А под кроватью?
— Под кроватью я в прошлый раз нашла — совсем уже было отчаялась, решила пропылесосить — да и нашла! Лежит в уголке, родимый!.. Даже не запылился — тряпочкой обтерла и как новенький…
— Не отвлекайтесь, гражданочка. Значит, так и запишем — в квартире искомое обнаружено не было… Может, кто из знакомых взял?
— Да нет! Я и у соседей спрашивала, и сестре звонила, и маме, и бабушке, и на работу — никто не брал! Говорят — нам чужого не надо, у самих такого добра хватает…
— Так… А может, кошка съела?
— Ой, да вы что — у меня и нет никакой кошки!
— А если собака?
— И собаки нет!
— А?.
.
— Да нет никакой живности! Даже детей нет! Просто вот вроде еще минуту назад был… и нету, пропал…
— Может, стащил кто?
— Да кому он нужен — он же уже подержанный, разваливается на ходу… Давно выбросить надо было, да вот, привязалась как-то…
— Угу, — сочувствующе кивнул милиционер. — А во сколько оцениваете пропажу?
— Да во сколько… — опустила плечи потерпевшая. — Б/у, как говорится — грош цена в базарный день… Но все ж память…
Милиционер еще некоторое время царапал ручкой по бумаге, а потом хлопнул ладонью по столу и вздохнул:
— Ладно, гражданочка, не отчаивайтесь! Найдем мы вашего мужа!
Дряхлый священник тяжело вздохнул, переворачиваясь на другой бок. Последние месяцы он почти не вставал с постели. Недолго уже осталось ждать. Врачи дважды предлагали обратиться за помощью к эвтаназии, но самоубийство — тяжкий грех. Пока жив — терпи и надейся.
Сан больного старика был всего лишь условностью. Последний храм на планете закрылся пятнадцать лет назад. Других священников не осталось. Люди давно перестали верить в то, что нельзя увидеть и измерить. Некому оказалось даже исповедать умирающего.
— Господи, прости мне мои грехи… — еле слышно прошептал старец, испуская последний вздох.
И в тот самый миг, когда его сердце остановилось, где-то в необозримой дали, недостижимой для человека, что-то вздрогнуло и прислушалось к происходящему на голубой планете. Долгое время стояла абсолютная тишина, а потом ее нарушило еле слышное:
— Последний сигнал на Земле угас…
— Как жаль… — раздалось в ответ. — Точно ни одного не осталось?
— Совершенно точно. Оттуда ничего не поступает. Люди несомненно вымерли.
— Ну что ж, тогда выключайте Солнце.
Иммиграция шла бурно. Граждане Телесной Федерации распихивали друг друга, спеша побыстрее получить визу и покинуть опостылевшую отчизну. Неудержимый красный поток тек в открывшиеся ворота, и каждый в нем надеялся, что там, за рубежом, жизнь будет веселой и приятной.
— Куда вы, куда? — взывали отдельные голоса. — А дома-то кто останется?!
— Дураки останутся! — насмешливо отвечали из толпы.
— А работать-то кто будет?!
— Вы и будете! — смеялись над этими домоседами уезжающие. — Оставайтесь и работайте, если охота!
Таможня очень скоро прекратила службу. Таможенники тоже решили убраться куда подальше. Зачем оставаться дома, если можно уехать за границу?
Выход свободный — вперед, на поиски лучшей жизни!..
* * *
А тем временем на земле лежал тяжело дышащий человек, безуспешно пытающийся зажать чем-нибудь рану. Из перерубленной артерии хлестала кровь, и с каждой потерянной каплей ослабевшие руки двигались все медленнее…