Во-вторых, на двери было написано: «А. М. Гадюкин».
— Можно?… — постучал Попов, гадая, как расшифровываются инициалы.
— Фамилия? — скучающе отозвалась секретарша, неохотно сворачивая эль-планшетку.
— Попов.
— Секунду… да, вам назначено. Вы ведь по объявлению?… В ту дверь.
— Да, я по объявлению… но я… я бы хотел… — замялся Попов. — Я бы, собственно… сначала…
Секретарша молча развернула эль-планшетку и отгородилась ею от докучливого посетителя. Попов несколько секунд постоял, но когда молчание стало совсем уж неловким, все-таки отправился туда, куда указали.
За дверью открылся еще один коридорчик — совсем коротенький, заканчивающийся очередной дверью. Попов открыл и ее… и с трудом удержался от дикого крика. На него пялилась кошмарная харя — свиное рыло, десяток глаз разного размера, щупальца вместо волос…
И если бы оно еще было всего одно! Нет, по меньшей мере двадцать жутких страшилищ! Словно очутился в ночном кошмаре!
Попов почувствовал, как ноги стали ватными, почувствовал, как от лица отхлынула кровь, и от души порадовался, что мочевой пузырь совершенно пуст — иначе конфуз был бы неизбежен… Собственно, он до сих пор оставался на ногах только потому, что еще не решил — сбежать ли ему или все-таки брякнуться в обморок? Рука сама собой полезла в потайной карман, но там, разумеется, было пусто — до зимы-то еще далеко…
— Вы ко мне, батенька? — вдруг прозвучало возле самого уха.
Голос звучал совершенно мирно, дружелюбно. Попов медленно повернул голову — ему добродушно улыбался седенький старичок, одетый в белый халат. Среднего роста, полноватый, румяный, на самой макушке — аккуратная лысина. Совершенно обычный старичок.
Именно поэтому среди этого паноптикума он смотрелся наиболее сюрреалистически.
— Профессор Гадюкин? — с трудом выдавил из себя Попов.
— Правильно, батенька, правильно! — обрадованно затряс его руку старичок. — А вы ведь ко мне, да?
— А… да… а… а это… это что за?… — обвел свободной рукой творящийся кошмар Попов.
— Ох, простите, батенька, виноват! — расплылся в лучезарной улыбке профессор.
— Ох, простите, батенька, виноват! — расплылся в лучезарной улыбке профессор. — Забыл выключить, забыл! Ничего, не беспокойтесь, сейчас мы их прижучим!…
Залихватским ковбойским жестом профессор выхватил из кармана какой-то пульт и резко утопил одну из кнопок. Раздался тихий треск, и все чудища мгновенно испарились, точно по волшебству.
— Голограммы, и только-то!… — рассеянно отмахнулся Гадюкин, отвечая на немой вопрос Попова. — А ведь натуральные, а?… Перепугались, батенька?
— Да я ж… япона мать…
— Да, да, все в первый момент пугаются, — закивал профессор. — Последнее слово техники, батенька…
Попов отер пот со лба. Ужасно захотелось хлопнуть дверью и уйти, даже не прощаясь. Шуточка профессора Гадюкина ему совершенно не понравилась. Но он вспомнил про обещанное вознаграждение, вспомнил о накопившихся счетах и все же сделал над собой усилие.
— Профессор, а что я должен буду… — начал он, но запнулся на полуслове. — Э-э-э, профессор?…
— Да, батенька? — дружелюбно посмотрел на него Гадюкин.
— Вы, кажется, одного выключить забыли… вон там, слева.
— А? Нет, не волнуйтесь, это не голограмма. Это мой ассистент. Лелик, поздоровайся с гостем!
— Ар-га!… — прорычал Лелик.
Попов снова почувствовал, как кровь приливает к лицу. Ассистент Лелик, возможно, и не выглядел таким чудищем, как та свиная харя с десятком глаз, но уступал ей все же немногим. Горбатый, но исполинского роста — по крайней мере два с половиной метра. Кожа грубая, шершавая, глазки крошечные, надбровные дуги странно искривлены, нижняя челюсть огромная, выдающаяся вперед, лоб скошенный, ноздри вывернуты, как у гориллы.
А бицепсы! Создавалось впечатление, что этот парень всю жизнь питался исключительно стероидами — до такой степени его раздуло. Белый медицинский халат на Лелике смотрелся исключительно нелепо — ему бы больше подошла шкура мамонта и дубина на плече.
— Не обращайте внимания, — ухватил Попова за локоть профессор Гадюкин. — Конечно, внешне Лелик не слишком привлекателен, и дикция у него немного неразборчивая, но, поверьте, это не ассистент, а настоящий клад! Лелик!
— Ху-Га?
— Настрой агрегат и проверь питание!
— Ры-ху, Ху-Га! — рявкнул великан, начиная копаться в переплетении проводов.
— «Ху-Га» — это он так меня называет, — смущенно улыбнулся профессор. — У бедняги язык, небо и гортань изуродованы — не может говорить членораздельно… Впрочем, к его речи быстро приноравливаешься — нужно только чуток тренировки, вот и все!… Сущие пустяки! Хотя вы-то вряд ли успеете, вы же у нас только до завтра… Ну так что, батенька, приступим? Время у нас не казенное!
— Профессор, я, собственно, хотел бы уточнить… нет, я, конечно, в общих чертах знаю, но все-таки… к чему приступим?…
— А вам не объяснили? — искренне удивился профессор. — Ну, батенька, у меня уж, простите, времени нехватка… Вот здесь вот подпишите…
— А что это? — машинально расписался Попов.
— Ваше обещание не предъявлять претензий, если в результате эксперимента вы станете инвалидом или умрете… — рассеянно ответил Гадюкин.
— Что?!!
— Шутка! — хлопнул его по плечу профессор.
— Просто ваше согласие на эксперимент. Не волнуйтесь, батенька, все совершенно безопасно. По моим расчетам, вероятность летального исхода составляет всего два процента… ну сами подумайте, что это за число — два процента?…
— Летального исхода?!!