Рассказы из правого ботинка

— Так прислать ее велели мылом! — наконец дошел до сути Прокоп. — А как я ее мылом-то пришлю?… новомодное, что ль, чего-то?

Венька только теперь обратил внимание на предмет, робко зажатый в морщинистой лапке старичка-домового.

Брусок хозяйственного мыла.

Желтые глаза гремлина увеличились еще больше. Зубастая пастенка начала медленно раззявливаться. А потом Венька просто упал лицом на клавиатуру и забился в дикой истерике.

— Ржунимагу! — вопил гремлин, колотя кулачками по полу. — Бугага! Гыгыгы! Вмемориз! Афтар жжош!

С каждым его воплем Прокоп выглядел все более жалким и несчастным. Он стыдливо спрятал за спину злополучное мыло и втянул голову в плечи, больше всего желая сейчас провалиться под землю.

— Я пойду, наверное… — еле слышно пробормотал он, поворачиваясь к двери.

— Стой! — опомнился гремлин. — Ну ты силен, старый! Однозначный зачот! Плакаль! Давай сюда свою анкету, я тебе ее пошлю. Адрес какой?

— Странный адрес, — слегка оживился Прокоп. — Ни улицы, ни дома — только написано чего-то не по-русски, и еще про собаку странное чего-то.

— Давай сюда, — вырвал у него все листки Венька. — Ужоснах! Ты что, старый, до сих пор гусиным пером пишешь?!

— А что? — надулся домовой.

— В Бобруйск, жывотное! — заорал на него гремлин. — Ты где был весь последний век, старый?! В сортире пряталсо?! На вот, почетай, повысь грамотность!

Тоненькие когтистые пальчики с бешеной скоростью забарабанили по клавишам, перегоняя выстраданную анкету Прокопа в электронный вид. А домовой недоуменно вертел в руках книгу в половину собственного роста — хорошо, что господары такие сильные, даже самого Большака могут поднять, а не только его книжку.

А домовой недоуменно вертел в руках книгу в половину собственного роста — хорошо, что господары такие сильные, даже самого Большака могут поднять, а не только его книжку.

— А-лекс-экс-лер, — по слогам прочитал имя автора Прокоп. — Это чего — нерусский, что ли?

— Пшолнах! — отмахнулся Венька. — Наш он, наш.

— Гремлин?

— Русский! Большак это, старый! Мы, гремлины, книжков не пишем — не наше это дело! Наше дело — в карбюратор конденсат подливать!

Венька последний раз щелкнул мышкой, пару секунд любовался на экран, а потом горделиво объявил:

— Все, старый, улетело твое письмо по адресу!

Прокоп невольно поднял глаза к потолку. Венька криво усмехнулся, покачал головой и задумчиво сказал:

— Ну ты все-таки кадр, старый… Надо про тебя Апачу рассказать. Апач таких коллекционирует.

— Каких таких?

— Тупых таких!!! У него в коллекции как раз только такого экземпляра не хватает!

Прокоп снова надулся.

— Да ты чего, старый? — хихикнул гремлин. — Ты чего, обиделсо?

— Венька, прекрати, а? — жалобно попросил Прокоп.

— А то еще можно Мицголу тебя сдать — пусть забанит нах… — задумчиво обдумывал варианты гнусненький гремлин. — Любит он, сцука, это дело — меня вот забанил зачем-то…

Старый господар только вздохнул. Разговаривая с Венькой (да и большинством других гремлинов), он не понимал добрую половину.

— Да, в баньку бы сейчас неплохо… — почесал в затылке он.

В туалете зашумело, забурлило, а потом стукнула дверь, и на пороге появился Каналюга.

— Венька, у тебя слив не работает, — булькающим голосом сообщил он.

— Слив защитан, — рассеянно отмахнулся гремлин, одной рукой двигая мышкой, другой зажигая новый косяк, а ногами барабаня по клавишам. У гремлинов, собственно, ног и нет — они четвероруки, как мартышки.

— Не сдох пока, старый пень? — посмотрел на Прокопа Каналюга. — Живучая ты коряга…

Прокоп набычился, исподлобья глядя на этого водяного. Каналюга жил в самарской канализации уже почти полвека, что изрядно отразилось на его внешности — он стал тощим, как скелетина, зеленым, покрытым плесенью и ужасно вонючим. Кроме основного имени у него было еще и запасное — Туалетный Человечек. Ласковое такое прозвище. Каналюга и в самом деле любил в самый неожиданный момент выныривать из унитазов и пугать людей.

Особенно маленьких детей, за что пользовался недоброй славой.

— Я тебе сколько раз говорил окурки в унитаз не бросать? — пробулькал водяной, капая на пол буроватой жижей. — Загадили мне всю канализацию! А я там живу!

— Водяной должен жить в реке! — не выдержал Прокоп. — Или хоть бы в озере! На худой конец — в болоте… хотя это уже болотник будет.

— Прокоп, где ты у нас в городе последний раз незанятое озеро видел? — фыркнул Каналюга. — В Волгу меня не пускают… А маленькие водоемчики все нарасхват… И чем тебе моя канализация не нравится? Там хоть почитать всегда есть что…

— А запах?

— Чуть что, так сразу запах… — заворчал Каналюга, выжимая мокрые волосенки. Впрочем, их и было-то всего один пучок — на затылке. Остальная макушка — грязно-зеленая плешь. — Ничем я и не пахну, чего пристал?… У тебя, кстати, я слышал, дом сносят?

— Да…

— И правильно! Давно пора — у тебя там даже канализации нет!!! — возмущенно всплеснул руками водяник.

Остальная макушка — грязно-зеленая плешь. — Ничем я и не пахну, чего пристал?… У тебя, кстати, я слышал, дом сносят?

— Да…

— И правильно! Давно пора — у тебя там даже канализации нет!!! — возмущенно всплеснул руками водяник. — Это же анахронизм — посреди города антиквариат стоит! Снести! Я Михею еще в том году говорил — снести!

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117