— Что же ты делаешь, друг? Я эти яблони растил, поливал, ухаживал за ними, я торгую ими на базаре и с этого живу — отчего ты лишаешь меня куска хлеба?
Тот опускал глаза и стыдливо говорил:
— Прости, друг, я сам не рад, да уж больно люблю яблоки — не могу удержаться…
— Так почему тебе не сходить на базар, да не купить столько, сколько захочешь?
— Э, друг, разве ты не знаешь — до базара далеко, идти долго, да и цены там такие, что мне не по карману…
Подумал-подумал садовник и стал продавать яблоки не только на базаре, но и перед своим домом -специально для соседа. Сосед посмотрел на это, обрадовался, и сказал:
— Ай, хорошо придумал, друг! Вот накоплю монет — обязательно куплю у тебя много яблок! Сейчас, уж извини, нету.
Но как только зашло солнце, он вновь перелез через забор…
Бяшка и Игнат паслись вдалеке от остальных овец, у самого леса. Бяшка — барашек молоденький, еще ягненок почти что, Игнат — уже старик, по овечьим меркам — чуть ли не долгожитель. В такт мерному движению рогатых голов звенели подшейные колокольчики — красивые, гладенькие, с орнаментом.
— Дедко Игнат, а на кой нам эти звенелки? — сердито спросил Бяшка, вертя головой. Ремешок натер ему шею, а постоянный мелодичный звон уже сидел в печенках.
— Витька-подпасок тоже про это вчера спрашивал, — степенно ответил Игнат. — Пастух сказал — чтоб волки не трогали. А не будет колокольчика — придет серый и сцапает тебя.
— Брехня! — недовольно откликнулся барашек, перетирая ремешок о дерево.
— Брехня! — недовольно откликнулся барашек, перетирая ремешок о дерево. — Чем волку эта звенелка-то помешает?.. Только обуза лиш…
— Бяшка?.. — обернулся старый баран.
Его там не было. Только в траве валялся колокольчик с перетертым ремешком.
Человек шел по улице. Воскресное утро выдалось приятным — летнее солнце светит вовсе, ласковый ветерок обдувал волосы. Благодать, да и только…
Если бы только не маленький раздражающий фактор… Человек остановился, недовольно поморщился и потряс ногой. В башмаке что-то ощутимо перекатилось, уколов пятку даже сквозь носок.
Маленький камешек. Всего лишь маленький случайный камешек… Человек прислонился к стене, снял ботинок, аккуратно вытряс мусор, пошевелил пальцами и вновь обулся.
— Совсем другое дело… — удовлетворенно сказал он сам себе.
Прошло несколько минут. Человек по-прежнему шел по улице. И вдруг… земля содрогнулась. Дома явственно затряслись, послышались крики ужаса — многие попадали, не в силах удержаться на ногах.
Творилось что-то невероятное. Что-то жуткое. Катаклизм с каждой минутой рос и ширился — вот уже и горизонт пошел ломаной линией, вот и солнце покатилось по небу, словно огненный мяч… Среди белого дня объявились луна и звезды — все они выписывали какие-то чудовищные кривые, будто вся Вселенная заходила ходуном…
Наступил Апокалипсис.
А потом, когда уже планеты летели в черную бездну Хаоса, в последний миг Бытия над всем существующим Универсумом прогремел удовлетворенный голос:
— СОВСЕМ ДРУГОЕ ДЕЛО…
Олари стояла на смотровой площадке, с тревогой глядя на запад. Ветер с каждым днем все усиливался. Он крепчал, свирепел, лютуя и беснуясь так, как еще ни в один сезон до этого. Флюгера вращались непрестанно, крылья ветряных мельниц крутились с такой силой, что грозили отломиться. Корабли уже вторую неделю оставались в гавани со спущенными парусами — подобные вихри хуже любого штиля. По морю ходили буруны, еще в прошлом месяце бывшие всего лишь крохотными пенными барашками.
— Что это, дедушка?! — крикнула девочка, с трудом пересиливая свист и рев. — Такое когда-нибудь было?!
Старый смотритель маяка угрюмо вздохнул. Он-то знал, что происходит, когда с запада приходят большие ветра — на его памяти такое было дважды, и вот теперь повторялось в третий раз. Арима идет — ужасный, беспощадный Арима Западный Ветер. Перед ним всегда следуют потоки воздуха — страшные, могучие, все усиливающиеся. Но сами они еще не так страшны — их хозяин намного страшнее…
Обойдет ли Арима и в этот раз остров стороной?.. Или пройдет прямо по нему, сотворив то же, что сотворил со Скалистым Кряжем полвека назад?.. Старик содрогнулся — ему вспомнились стервятники, много дней кружащие над разрушенным поселком…
— Дедушка?.. — не дождалась ответа Олари.
— Я уже стар, я пожил… — пробормотал смотритель маяка, бросая взгляд на сигнальную вертушку. Показания очень скверные.
Все знают, что следует делать, когда идет Арима — молиться, чтобы он прошел стороной. Бороться с ним бесполезно. Бежать тоже — куда убежишь с острова в такой шторм?..
Так прошло несколько дней. Городок становился все тише и молчаливее — жители почти не покидали домов, стремясь законопатиться как можно тщательнее, сделаться совершенно незаметными.
Все затаились, словно мышки, и ждали, ждали, ждали… Ждали того, что произойдет.
И вот оно произошло. Вновь старик с внучкой стояли на смотровой площадке маяка и вглядывались вдаль. Там, на горизонте, медленно пухло и раздувалось нечто мертвенно-сизое — словно разбухший труп циклопических объемов. На его поверхности клубились дымы и смерчики — Арима Западный Ветер дышал. Тяжело, гулко — каждый вздох этого колосса отзывался ураганом. Именно его дыхание порождало эти ужасные ветра.