Прокоп промолчал. В конце концов, гремлин есть гремлин — что с него возьмешь? Эти мелкие пакостники до конца жизни остаются детьми.
По указанному адресу их уже ждали. Возле дощатого забора молча и торжественно выстроилась приветственная делегация — два десятка домовых разного звания. Впереди всех с небольшой папкой — Михей. Сегодня городяник выглядел еще более важным, чем обычно. Прокоп нерешительно просеменил вперед, не понимая, что все это означает.
— Дорогие товарищи! — начал Михей. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы попрощаться с нашим, не побоюсь этого слова, патриархом — домовым-господаром Прокопом!…
— Как?… — ахнул старик, хватаясь за сердце. — Меня — на свалку?! Да за что же?… Да как же?…
— И поприветствовать нового члена нашего общества — высотника Прокопа! — торжественно закончил городяник.
Прокоп резко замолчал. На него нахлынула целая смесь диких чувств — но преобладал восторг.
Прокоп резко замолчал. На него нахлынула целая смесь диких чувств — но преобладал восторг.
— Меня… меня… и высотником?! — всхлипнул домовой.
— Старый, попеарь меня! — прошипел Венька, пихая Прокопа в бок.
— Примите наши общие поздравления, товарищ высотник! — провозгласил Михей. — Также вас желает поздравить лично столичник!
Он торжественно раскрыл папку и над ней появилось мерцающее невнятное изображение. Столичник безошибочно распознал в толпе домовых Прокопа и произнес:
— Буду краток. Поздравляю.
Сказав это, самый главный домовой России отключился. Работы у столичника столько, что не продохнуть — днем и ночью крутится, словно белка в колесе. Некогда пространно поздравлять каждого свежеиспеченного высотника — их с каждым годом все больше.
— Двадцать два этажа! — гордо объявил Михей, шествуя впереди почетной делегации. — Строители его еще не сдали, но все уже здесь. Все на месте. Все работает.
— Да-а-а-а… — восхищенно вздохнул Прокоп.
Новостройка выглядела совершенно потрясающе. Настоящая мечта домового… хотя теперь уже высотника. Теперь он, Прокоп, будет распоряжаться сотнями квартир! Лифты! Водопровод! И целая куча Большаков!
— Ну, Михей, уважил… — пробормотал старик.
— Заслужил, товарищ! — ответил городяник. — Ну что, заселяем согласно обычаю? Василий Сергеевич, ваш выход!
Из-за угла вальяжно вышел огромный рыжий котище. Он смерил Прокопа пренебрежительным взглядом и пробасил:
— Где мой гонорар?
— Прошу, — сунул ему пакет сметаны городяник. — Как уговаривались.
Котяра прищурился, внимательно посмотрел на ценник и, видимо, остался удовлетворенным. Во всяком случае, он наклонился, чтобы Прокопу было удобнее усесться.
— Не испачкай шерсть, старый, — важно предупредил он, входя в подъезд. — Я ее только что вылизал.
Перед входом стояла молоденькая шишимора с рюмкой водки и куском черного хлеба, посыпанного солью. Василий Сергеевич остановился возле нее, Прокоп опорожнил рюмку, закусил хлебцем, крякнул и, расчувствовавшись, чмокнул девушку в щеку. Шишимора ехидно хихикнула и, притворно смущаясь, закрыла лицо зелеными волосами.
— Суседушко-батанушко, милости просим! Милости просим, дедушка, входи на новое место! — хором провозгласили домовые вслед господару верхом на коте.
Прокоп слез с пушистого скакуна и зачарованно уставился на новое обиталище. В подъезде пахло краской. Пахло цементом. Пахло досками. А вот людьми пока что не пахло — не въехали еще жильцы. Мохнатые ноздри старого домового раздулись, втягивая эти чудесные ароматы — запах новостройки, только что законченного здания.
— Здоров, старый пень! — слетел по перилам Каналюга. — Ну что — теперь соседи, да? Я к тебе часто заходить буду!
— Каменты рулят! — присоединился Венька. — Гламурненько тут! Тоже, что ль, перебраццо? Сдам экзамен на лифтового…
Прокоп насупился. Ему совсем не хотелось заполучить таких неприятных соседей. Но даже гнусный курильщик и ругатель Венька не мог сейчас омрачить великую радость старого домового. Сейчас он готов был расцеловать даже эту уродливую зеленую морду, пахнущую табачищем и непонятным «жэ-жэ».
Ведь он получил повышение!
Людоедоед
Вечернее шоссе тонуло в тумане.
Моросил мелкий противный дождик.
На автобусной остановке, прижавшись друг к другу, ссутулились две тощие фигуры в плащах с капюшонами. Они молча смотрели на текущие по дороге ручейки и редкие огни фар.
Подошел автобус. Мокрый, усталый и почти пустой — один-единственный пассажир, кутающийся в теплую куртку. Не было даже кондуктора — деньги принимал водитель.
Оказавшись в тепле салона, новые пассажиры откинули капюшоны, оказавшись молодой симпатичной парой. Парень с девушкой улыбнулись друг другу и с любопытством посмотрели на единственного соседа. Тот, похоже, замерз еще сильнее их — руки упрятаны в карманы, воротник высоко поднят, шапка плотно надвинута на уши, глаза спрятаны под темными очками.
— Добрый вечер, — поздоровался парень.
— Добрый, — буркнул сосед.
— Погода сегодня жуткая…
— Ум-м, — невнятно кивнул сосед.
— Народу на улицах — никого…
— Ум-м.
Воцарилось неловкое молчание. Нелюдимый пассажир явно не горел желанием продолжать разговор.
— Едете куда-то? — нарушила молчание девушка.
— Домой.
— Далеко живете?