— Давай-ка поторопимся, — засучила рукава гадалка.
— Да, Демьян Федорыч, ты уж поторапливайся, скоро выходить… — обеспокоенно посмотрел на стенные часы Прокоп.
В квартире Скворцовых тем временем творилось черт знает что. По стенам низвергались могучие потоки, из всех кранов хлестали настоящие фонтаны, унитаз бурлил подобно джакузи, холодильник плевался, словно настоящий гейзер…
Даже из ваз с цветами текла вода.
Муж и жена Скворцовы устало возились с тряпками и ведрами. На их счастье, квартира ниже пока что пустовала, так что гневные соседи в дверь не стучались. А вот самим жильцам приходилось несладко — такого наводнения у них еще не бывало.
— Я-то уж надеялся… — сердито сопел глава семейства. — Опять начинается…
— Вон туда вазочку подставь, палас испортится! — сунула дочери хрустальный горшок мать.
На самом деле вина здесь лежала не на прежнем «барабашке». Той неведомой силе, что поселилась в их младшей дочери, нужно было больше времени, чтобы приспособиться к новой квартире. Пока что она проявлялась слишком слабо — пройдет не меньше недели, прежде чем это начнут замечать люди.
— Все-таки Большаки тупые, — прохлюпал Каналюга, сидящий на бачке унитаза. — Чем им вода-то помешала?
— Ага, брутальненько так… — согласился Венька, ковыряясь в мобильном телефоне. Он шипел и трещал, но упрямо не сдавался мелкому гремлину. — Каналюга, слышь, а ты сам-то как — Большаком был когда?
— Чо?
— Ну, ты водяным родилсо или уже потом стал?
— А-а-а… — проворчал канализационный водяной. — Не, я Большаком родился. Ковальчук Виктор Максимыч. А чего?
— Да так, оффтопик. А как ты водяным стал?
— Ну знаешь, как бывает… Мы убиваем, нас убивают, как это часто не совпадает… — немелодично напел Каналюга.
— Фтему! А если кат раскрыть?
— Чо?
— Подробнее расскажи, аффтар хренов!
— Подробнее ему… — капнул на пол зловонной жижей Каналюга. — Беспризорником я был, в Сызрани родился, потом сюда перебрался. Воровал тут по мелочи… А в тридцатых, когда Ежов свирепствовать начал, поругался с одним дядькой, решил его пришить… А он меня сам первый пришил. И труп в колодец сбросил. Так меня до сих пор и не нашли. Вот водяным и стал…
— Раскас жызненный, — задумчиво согласился Венька. — Готичный лытдыбр.
— А чего?! Канализация — дело нужное, полезное… Да если б не мы, вы бы давно в дерьме утонули!… как вот я…
— Ужоснах! — закивал гремлин. — Каналюга, да ты просто падонак! Только еще ты очень воняешь. Сцуко.
— А ты поплавай с мое в унитазах, еще не так запахнешь… Мимоза хренова.
— Жжошь. Да чего он не работает?! Где модератор?!
Телефон, словно испугавшись воплей Веньки, немедленно замигал экраном… и еще какими-то лампочками. Каналюга недоверчиво уставился на прибор — до этого он никогда так не мигал.
Каналюга недоверчиво уставился на прибор — до этого он никогда так не мигал.
Одновременно с этим задребезжал домашний аппарат. Глава семейства с закатанными штанинами пробрался на кухню, вытер испачканную ладонь о майку и бешено заорал в трубку:
— Алло!!!
— Семен Семеныч, ты?! — послышалось неразборчивое.
— Денис? — переспросил Скворцов.
— Точняк, я! — ответил «Денис».
Венька, изображающий Дениса Каменских, бывшего одноклассника Скворцова-старшего, а ныне преуспевающего журналиста, еле слышно хихикнул. Гремлины умеют подражать чужим голосам не хуже профессиональных пародистов. Даже гораздо лучше — особенно через посредство телефона. Любая техника под управлением гремлина способна выкидывать фокусы.
— Денис, я сейчас немного не… — забормотал Скворцов.
— Семен Семеныч, я буквально на полминуточки! Я тебе медиума нашел!
— Кого? На хрен мне…
— Медиума, жывотное!!! Это ты мне жаловался, что у тебя барабашка хулиганит?!
— Да мы переехали, у меня вроде как все…
Венька прищелкнул пальцами. Каналюга выставил вперед тощие узловатые пальцы и немузыкально запел, подражая Лещенко:
— И с полей доносится: налей!
Из-под плинтусов немедленно хлынули настоящие реки. Супруга Скворцова испуганно взвизгнула и упала на пятую точку, не в силах удержаться на ногах. Скворцов горестно застонал и рявкнул в трубку:
— Давай сюда своего медиума, [1] мать!!! Хоть черта в ступе давай, чтоб только эта [2] прекратилась, жизни же уже нету никакой!!!
— Ща пришлю! — радостно оскалился Венька, отключая телефон. — Чмоки тебя, пративный! Сейчас все будет…
Почти сразу же задребезжал звонок. Скворцов уныло протащился в прихожую, и вернулся обратно с очень странной женщиной — тощей, как вобла, с выпученными глазами, перекошенной шеей и трясущимися пальцами. Изо рта у нее торчала тонюсенькая дамская сигарета.
— Двести лет не курил… ла… — невнятно пробормотала тетка. — Ну что, барин, это у тебя тут бесы пошаливают?
— У… у меня, — промямлил Скворцов. — А сами не видите?
— Да почем я знаю, может, у вас потоп? — пробасила Ляля Звездная. — Может, вас соседи сверху затапливают?
— Проверяли уже — сверху вообще соседей пока нет… — угрюмо покосился на нее Скворцов.
— Ну… проходите, что ли? — с силой отжала тряпку в ведро его супруга. — Как вас?…
— Да прохожу, прохожу… — даже не подумала представиться гостья.
Ляля Звездная, управляемая Хозяином Кладбища, сразу вперлась в детскую комнату, где с тряпками возились Ирма и Вера. Подобрать подол она даже не подумала — юбка почти мгновенно отяжелела. Ткань впитывала воду, как губка. Однако Григорьев, впервые за многие годы обретший человеческое тело, на такие мелочи внимания не обращал.