— Опять шутка! — совершенно по-детски захлопал в ладоши Гадюкин. — Простите уж старика, батенька, люблю, знаете ли, этак огорошить кого-нибудь… А вы-то, небось, думаете, раз ученый профессор — так сразу бездушный сухарь, и не улыбнется никогда?… Ладно, теперь серьезно. В объявлении говорилось — перед приездом сутки не спать. Соблюли?
— Конечно… Вон, даже сейчас зеваю… — действительно не удержался от зевка Попов.
— Ничего, ничего, сейчас отоспитесь! — захлопотал профессор, снова выхватывая свой пульт. — Сейчас мы вас устроим поудобнее, сейчас… Пойдемте, батенька, пойдемте…
Гадюкин ловко подхватил Попова под локоток и, не давая ему опомниться, повлек за собой, в соседнюю лабораторию. Там тоже кругом был белый кафель и пахло хлоркой. А еще — стояло три одинаковых агрегата, похожих на хрустальные гробы, густо увитые проводами и шлангами непонятного предназначения.
В двух из них крепко спали люди — у одного на лице играла улыбка, второй морщился и подергивался. К вискам подопытных прилепились крохотные присоски, глаза прикрывали металлические чашечки, но на этом их контакт с машинами заканчивался.
— Позвольте ваш пиджачок, батенька, — любезно предложил профессор. — Давайте, вот сюда, в шкафчик его, никто его не возьмет, не беспокойтесь… Раздевайтесь и ложитесь.
— Профессор, все-таки, что это все такое?… — нетерпеливо спросил Попов.
— Батенька, мне некогда разъяснять каждый пустяк… — рассеянно ответил Гадюкин. — Время дорого… Раздевайтесь и ложитесь.
— Профессор, но я бы хотел…
— Не надо упрямиться, батенька, — дружелюбно подтолкнул его Гадюкин. — А то позову Лелика, он вас силком уложит…
— Профессор!…
— Шутка! — расплылся в счастливой улыбке Гадюкин. — Но все равно — раздевайтесь и ложитесь.
Попов продолжал переминаться с ноги на ногу, подозрительно поглядывая на «хрустальные гробы». Рука так и тянулась к потайному карману. Гадюкин вздохнул, посмотрел на стенные часы, почесал нос и задумчиво сказал:
— Ну ладно, батенька, я вам сейчас вкратце объясню. Это — «Морфей», экспериментальная стационарная биосканирующая установка, считывающая излучение коры головного мозга во время углубленного сна и отображающая визуальный ряд, наблюдаемый объектами.
Попов моргнул, наморщил лоб и неуверенно спросил:
— Чего?
— Это машина, записывающая сны, — сократил определение профессор. — Теперь понятно?
— Сны?… И… и как это все будет?… Я просто лягу…
— …а она выведет ваш сон вот на этот вот экранчик, — ткнул в крохотное окошечко профессор. — Вы батенька, уснете, как только я прикреплю контакты, и будете спокойно почивать ровно двенадцать часов. Мы вас погрузим в особо глубокий сон, и все двенадцать часов вам будет сниться одно и то же сновидение… Так проще. А потом проснетесь, получите свои две тысячи и пойдете домой. Само собой, подписка о неразглашении — мы тут, батенька, все-таки не жвачку с карбонитом испытываем… Раздевайтесь и ложитесь.
— А эти двое?…
— Да, тоже подопытные, — кивнул Гадюкин. — Вот этот — уже десятый час, его мы скоро будим. Этот пока только четыре часа, ему еще долго. Хотите посмотреть, что им снится?
— А можно?
— Отчего же нет… — щелкнул своим многофункциональным пультом Гадюкин. — Впрочем, у этого вы сон уже видели…
Попов дернулся и с трудом удержался от крика — вокруг него вновь выросли ожившие кошмары. Профессор молча указал на потолок — тот оказался усеянным шишечками голографических проекторов, передающих изображение прямо в лабораторию. И до такой степени натуральное…
До сего дня Попов и не подозревал, что голография уже способна на такое…
— Вот так вот, батенька… — убрал «чудовищ» Гадюкин. — Кошмар бедняге видится, не повезло… Зато у второго подопытного все в порядке — думаю, он не возражал бы даже чуток продлить сеанс…
По нажатию кнопки лабораторию опять наполнило множество фигур. Но на сей раз они не вызвали дрожи в коленях — совершенно наоборот. У Попова глаза вылезли из орбит — ему показалось, что он перенесся в гарем какого-нибудь восточного владыки. Этот сон оказался с «декорациями» — кроме десятка обнаженных девушек в комнате объявился фонтан, причудливая мебель, дерево…
— Недурно, а?… — послышался голос профессора со стороны фонтана. — Ну что, батенька, вы удовлетворены или посмотрим еще пять минуточек?…
— У!… — с трудом выдавил из себя Попов, исступленно шаря в потайном кармане. — А!… У!… Профессор, а вон та девушка… что с ней такое?… Почему она не целиком?…
— Вот эта?… — сделал шаг Гадюкин. — Все в порядке. Не забывайте, батенька, мы тут видим то же, что видит в данный момент подопытный, но под другим углом — вот некоторые объекты немного и… не в форме. Встаньте вот здесь… да, да, вот сюда… Теперь вы видите то же, что и он.
— А, понятно… — все еще неуверенно кивнул Попов. — Профессор, а… а нельзя в эту картинку снег добавить?… Как бы… для красоты чтобы…
— Нельзя. А теперь — раздевайтесь и ложитесь, — нетерпеливо подтолкнул его профессор, выключая проекторы. — Учтите, что потерянное время нам никто не оплатит…
Попов крайне неохотно проследовал к свободному ложу. В лабораторию с трудом протиснулся огромный Лелик, невнятно взрыкнул, снял боковую панель с агрегата и начал там что-то переключать.