«Ну и где это я?» — вновь попытался подумать Рабинович и, несмотря на возможные последствия в виде жуткой головной боли, открыл глаза. Голова действительно заболела сильней, но Сеня тут же забыл про свои негативные ощущения. От того, что предстало перед его светлыми очами, Сеня окаменел, будто жертва медузы Горгоны, и совершенно не желал выходить из ступора. Он бы непременно ущипнул себя, если бы мог пошевелить хоть пальцем. А окаменеть было от чего: Рабинович сидел посреди лесной поляны. Причем не какой?нибудь, а летней! Не веря собственным глазам, Рабинович потряс головой и наконец смог ощупать себя руками.
Тут все было в порядке. Милицейская форма, кожаная куртка, высокие ботинки. Даже кошелек с выигранным у Жомова полтинником оказался на месте. Значит, он — это действительно он. Но что тогда вокруг?
А вокруг простирался девственный летний лес. Клены, дубы и остальная растительность тянулась настолько, насколько ее мог охватить глаз. На ветках разноголосицей щебетали птицы. Пели так, словно ничего необычного не случилось. Даже солнце припекало изо всех сил. Будто имело на это хоть какое?то право!
— Ну вот. Белая горячка, — обреченно проговорил Рабинович. — А я даже зарплату не успел получить.
Сеня опустил глаза долу и увидел чужие черные шнурованные ботинки. Обрадовавшись знакомому предмету, словно ребенок новогодней елке, Рабинович решил их поднять с отвратительно?изумрудной травы. Не вышло. В ботинках был мусор. А если точнее, то Жомов Иван Данилович! Не веря тому, что и в приступе белой горячки он будет находится в обществе этого типа, Рабинович ущипнул себя за кончик носа.
Подобный приступ мазохизма ничего, кроме разочарования, не принес.
Жомов никуда не делся. Как и Мурзик, который лежал у гиганта на животе. В довершение ко всему поблизости обнаружился и толстяк Попов, подставивший под яркий солнечный свет свою необъятную корму.
— Ну уж нет! В моей белой горячке я находиться никому не позволю. Тем более что за вход не оплачено, — разъярился Рабинович и принялся толкать и пинать обоих своих приятелей.
— А ну, выметайтесь отсюда! Ошарашенный Жомов очнулся быстрее всех (Мурзика можно не считать!) и сел, стряхнув с груди окаменевшего кобеля. Ничего не понимающим взглядом гигант уставился на Рабиновича и прохрипел, облизнув пересохшие губы:
— Да ухожу уже! Ухожу. Нечего кипеш поднимать. Подумаешь, дома у тебя переночевали. Конец света наступил! — И застыл с открытым ртом. — Мать твою…
Рабинович, ты что это вокруг наделал?
Едва Жомов закончил необычайно длинную для себя тираду, как справа от него подскочил с земли Попов. Он заорал, как недорезанная свинья (каковой и был на самом деле, если хорошенько подумать). Затем Андрюша отчудил вообще невероятное. Он начал прыгать так, будто стоял на раскаленной сковороде.
Причем смотрел все время только себе под ноги.
— Ребята, виноват! Простите!!! — замахав вдобавок к прыжкам руками, завизжал Попов. — Ну, выпил я вчера полбутылки водки, пока вы от стола отходили. Ну, морду мне набейте. Только верните меня домой. У меня рыбки в аквариуме не кормлены.
— Все. Коллективная белая горячка. Исключительно интересный для науки случай, — обреченно констатировал Рабинович, от растерянности даже не обратив внимания на признание Попова. Зато Жомов его заметил.
— Ка?азел! — истошно заорал он. — А я ведь помню, что бутылка почти полная была. И тут на тебе. Едва на донышке. Ящик теперь поставишь!
— Заткнитесь! — не выдержал Рабинович. — Вы что, ничего вокруг не замечаете?
— А че? Лето. Проспали долго. Теперь от майора нагоняй получим, — удивленно посмотрел на Рабиновича Жомов.
— Проспали? — переспросил Сеня и сел на траву. — Ну да. Как я сразу не догадался? Напились и уснули… Другие версии есть? Ты что думаешь, Мурзик?
Пес посмотрел на своего хозяина умными глазами, но общаться с ним посчитал ниже своего достоинства. Он демонстративно подошел к ближайшему дереву и сделал на него свое собачье дело.
— Правильно, — согласился с ним Рабинович. — Спасибо, что не на меня. Неожиданно паника прошла. Даже Попов, осторожно потрогав траву рукой, уселся рядом с Рабиновичем, словно перепуганный теленок возле дойной коровы.
Жомов посмотрел на обоих, явно ожидая объяснений, но понял всю тщетность своих притязаний и снял камуфлированный бушлат.
— Мужики, а похмелиться теперь где будем брать? — испуганно встрепенувшись, спросил Жомов.
— В Караганде, — уверенно ответил ему Рабинович.
— А поближе ничего нет? — недовольно переспросил Жомов, и в ответ на эти слова истерично захохотал Попов.
Андрюше дали вдоволь насмеяться, а затем Жомов убавил громкость товарища хорошей оплеухой. Попов икнул и замолчал. На некоторое время на поляне наступила тишина. Если не считать отвратительного верещания всяких пернатых.
— Ребята, а мы где? — шмыгнув носом, решил нарушить молчание Попов.
— В Караганде, — не менее уверенно, чем на вопрос Жомова, ответил ему Рабинович.
— Врешь ты все! — подозрительно покосился на Рабиновича Ваня. — Как мы в Караганду попасть могли?
— Спецрейсом. На личном самолете президента Татаро?Якутии, — не меняя выражения лица, ответил Рабинович. — Я лично за билеты платил. С вас по сто пятьдесят рублей.