— Гоблины! — заорал он во все горло. — Клянусь яйцами моего покойного петуха: гоблины! А?а?а?а!..
И припустил в обратную сторону по дороге. Да так, что пыль наверх взлетела, будто из?под колес гоночной машины. Трое друзей опешили. Первым пришел в себя Жомов.
— Это кого эта сука гоблинами назвала? — с угрозой в голосе спросил
Иван.
— Он что, форму не видит? Ну, сейчас я ему устрою террариум!..
— Почему террариум? — оторопело полюбопытствовал Попов, но было поздно:
Жомов взял высокий старт и бросился вдогонку за странным мужиком.
Пожав плечами, Рабинович и Попов спокойно пошли следом. Торопиться им было некуда. Поскольку для того, чтобы заставить незадачливого мужика ответить за оскорбительные речи, одного Жомова было вполне достаточно. Даже Мурзик лишь мешался бы под ногами.
Как ни странно, но Жомов назад вернулся один. Красный, как зрачок альбиноса, и запыхавшийся, будто носорог после перехода через Альпы. Он рассеянно посмотрел на свои ноги, словно обвиняя их в предательстве, и хрипло проговорил:
— Ушел, гад! В жизни не видел, чтобы колхозаны так бегали…
Попов с Рабиновичем только пожали плечами.
Дескать, всякое в жизни бывает. Случается, что и рога на пустом месте растут. Не то что панк от омоновца убегает! Эка невидаль.
— Ладно, потом разберемся, — махнул рукой Рабинович. — Пошли туда, куда этот мужик убежал.
— Это почему туда? — насторожился Попов. — Чем тебе противоположное направление не нравится?
— Мужик пришел оттуда? И убежал туда? — с тяжелым вздохом поинтересовался Рабинович, махнув на запад рукой. И, увидев утвердительный кивок головы своего оппонента, продолжил:
— Значит, там у них нора.
— У кого? — не понял Жомов.
— У слонов. Они же в норах живут! — заверил друга Рабинович. Попов тоненько захихикал. За что и получил от Жомова подзатыльник. Вполне заслуженно! К чему смеяться над друзьями? Их холить и лелеять надобно.
Поскольку друг — вещь хрупкая. Чуть что, в бутылку лезет. Потом никакой Хоттабыч не поможет.
Дорога петляла среди дубов и прочих представителей флоры так, словно прокладывал ее слепой геодезист. Да к тому же безнадежно пьяный. За каждым поворотом друзья надеялись увидеть хоть какие?нибудь строения. Пусть хоть бетонные стены сумасшедшего дома! Лишь бы телефон был… И столовая! Кабак, кстати, тоже не помешает.
Но новый поворот приносил следом за собой еще один. Точно такой же. И Попов с Жомовым потихоньку начали ворчать на Рабиновича. День перевалил уже за свою серединку, и путники начали заметно уставать. Все?таки прогулки по лесу — это не дежурство в ППС, где и увеселительные заведения, и «уазик» «службы доставки» всегда под боком.
К тому же сухость во рту после вчерашней попойки превратилась в нечто невообразимое. Рабинович никогда в жизни не мог себе представить, что когда?нибудь так захочет пить. Язык почему?то превысил все разумные пределы и постоянно пытался вылезти изо рта.
Рабинович посмотрел на Мурзика и позавидовал своему псу. Тот хоть
водку вчера не пил, по крайней мере! А у Рабиновича и организм обезвожен,
и солнце палит нещадно. В общем, ощущения, как у черепахи на берегу
залива: и пить хочется, и до воды хрен знает когда доберешься! Последние
полчаса движения по кучерявой дороге показались друзьям сущим адом. И
именно в тот момент, когда Попов и Жомов были уже готовы растерзать
Рабиновича, лес расступился, открыв их замутненным взорам довольно обширную низменность с деревней у подошвы холма.
— Еврей — он выгоду всегда чует, — заплетающимся языком проговорил Попов. Но у Рабиновича не хватило сил ответить и на эту колкость, и он решил, что отреагирует потом как?нибудь.
До деревни с вершины взгорья, покрытого лесом, было минут десять пешего хода. Отсюда она была видна как на ладони, обрамленная неровными квадратами засеянных полей. Все трое остановились, вглядываясь в пейзаж, открывшийся их взорам.
Собственно говоря, и смотреть особо не на что было! Деревня как деревня.
Одна улица, да и то — кривая. По окраинам бревенчатые покосившиеся домишки были разбросаны как попало. И лишь ближе к центру их расположение обретало нечто похожее на планировку.
От всех российских деревень, виденных друзьями раньше, эту отличало только полное отсутствие техники (хотя какая сейчас техника в селах?). Не хватало еще длинных перекошенных коровников да кирпичного дома председателя колхоза, у которого обычно светил единственный в любой деревне ночной фонарь. Впрочем, замена председательскому дому все же была! Прямо в центре деревни возвышался небольшой холмик, увенчанный частоколом, похожим на зубы акулы, хронически страдающей кариесом. В частоколе была прореха в виде ворот, откуда и высыпали на единственную деревенскую улицу пригоршни странно одетых людей. Хотя почему странно?! Их костюмы мало чем отличались от наряда чудного мужика, что не так давно обозвал друзей гоблинами.
Разве что у некоторых поверх нелепой рубахи были натянуты кожаные бронежилеты.
— Ребята, а тутошние чуваки, похоже, делегацию для нашей встречи подготовили, — усмехнулся Рабинович. — Надеюсь, пиво у них есть.
— Что все это, по?твоему, означает, Сеня? — жалобно спросил Попов. ?