Перед тем как тронуться в дальнейший путь, Рабинович решил замести следы. Поскольку до реки было далеко, а ни табака, ни еще какой?нибудь мерзости, которой фашисты, наподобие моего хозяина, нюх у нормальных псов отбивают, под руками не было, Сеня принял решение обработать травку Горынычем.
Изжога у этого ароматного чудища уже почти прошла, поэтому пламя он изрыгать перестал (заряд кончился!). Но запах из пастей у него от этого приятней не сдался. В общем, мы заехали в лес (кто заехал, а кто и забежал), а Горыныч принялся методично дышать на траву.
Вот до чего, гад, ядовитый! Там, где, не согласовав свои действия, по зеленой растительности проходились две головы из трех, трава сразу желтела. А когда, стремясь помочь, к ним присоединялась и третья, то бедный клевер тут же принимал приятный цвет начищенных ментовских ботинок. Правда, вонял чуть поприятнее!
Горыныч провозился с поляной минут пятнадцать, а солдаты Галахада
(читай: Мордреда и Бедивера) еще не появились. Из чего я заключил, что
свой скудный запас бранных слов они успели изрядно пополнить за счет
лексики «сарацинов». В общем, в лес мы углубились совершенно спокойно:
Аллан свое дело знал. И хоть и обижался за то, что его некоторое время продержали связанным, но особо этим не возмущался. Понимал, подлец, что доверять ему разве что слепая старушка станет.
И то не свой кошелек.
Местные лошадки оказались удивительно резвыми. Я в жизни никогда не жаловался на плохие спринтерские качества, но угнаться за ними оказалось тяжело. В итоге, когда мы добрались до тайного лагеря разбойников, язык у меня из пасти свешивался так, словно я по мере продвижения куриный паштет с дороги слизывал.
Первым, чем поинтересовался Сеня по прибытии на место, был, естественно, разбойничий тайник. Кауту это тоже заинтересовало, а вот остальным клад был до фени. Попов, например, едва свалился с лошади, так сразу потребовал есть. И поплелся за мной, поскольку заметил, что я учуял запах копченого мяса. Вечно, гад, «на хвоста» падает!
— Ну так где твой тайник? — не унимался Рабинович.
— Да отстань ты от человека, — фыркнул Жомов. — Выпить лучше что?нибудь поищи.
— Ни хрена не отстану! — рявкнул Сеня. — Мы его, можно сказать, от смерти спасли, а он девочку из себя будет строить!
Вот простота! Разве, Сенечка, ты не сам его в замок привел? Но вслух
я, естественно, ничего не сказал. И не потому, что говорить не умею. А от
того, что меня все равно никто не понимает!
Аллан вздохнул и поплелся куда?то в сторону. Рабинович пошел следом, словно ошейник с поводком него надели. А я заставил Попова снять с ветки привязанную копченую тушку кабанчика и, прихватив свою долю, улегся подальше от ароматного Горыныча и вспотевшего Попова. Букет, сами понимаете, не из приятных. И аппетит отнюдь не повышает. Надо отдать должное разбойникам: лагерь они устроили здорово. Центр довольно большой поляны был огорожен стеной нарубленных можжевеловых веток. Проходы в ней были тщательно замаскированы, и пробраться внутрь, не исцарапавшись, словно кот в мартовском поединке, без помощи Аллана нам бы не удалось.
За этой колючей изгородью высилось несколько деревьев, вокруг которых и располагались шалаши. Выглядели они намного привлекательнее, чем у Ленина в Разливе! На самом высоком дереве лагеря была устроена примитивная дозорная вышка.
Видимо, именно на ней постоянно дежурил кто?то из разбойников и получал сигналы об опасности от передовых постов.
Я видел в каком?то фильме, что ночью такая информация передавалась огнем, а при свете дня — либо солнечными зайчиками от начищенных медных щитов, либо дымом. В общем, для этого времени система достаточно эффективная.
Мы уже успели хорошо подкрепиться, когда наконец вернулись Рабинович
с Алланом и Каутой. Каждый из троицы, пригибаясь от тяжести, нес на спине
по два кожаных мешка, набитых награбленным добром. Сеня от счастья
светился так, что затмить его сверкающий лик смог только блеск сокровищ,
высыпанных из мешков на землю.
— Ну и на хрена тебе столько? — спросил Попов, удивленно рассматривая драгоценности.
— Андрюша, ты пенек, — констатировал Рабинович. — С этим добром и мы, и наши дети сможем жить безбедно всю жизнь. Если, конечно, экономить.
— Слушай, Сеня! — взвился принципиальный Попов. — Между прочим, приказа о нашем увольнении со службы еще никто не издавал. Поэтому будь добр выполнять свою работу!
Сеня потрогал лоб у Андрюши. Аллан и Каута непонимающе переводили взгляд с одного «сарацина» на другого. И лишь сэр Грифлет с немым благоговением внимал словам Попова, словно новую молитву услышал! Если честно, я все десять дней в шестом веке ожидал от Андрюши чего?либо подобного. Поэтому и не удивился.
— Данные предметы являются вещдоками деятельности преступной группировки, — продолжал тем временем Андрюша. — Мы здесь единственные представители правоохранительных органов. Поэтому по долгу службы мы обязаны их изъять, составить опись и вернуть владельцам.
— Это кому? — ехидно полюбопытствовал Рабинович. — Ты, придурок блаженный!
Мы в шестом веке, а не в двадцатом. Смею тебе напомнить, что тут феодализм. Купцы грабят ремесленников и крестьян, лорды — купцов и всех остальных, а разбойники обирают всех, кто проезжает мимо. Согласно твоей версии получается, что все эти сокровища принадлежат несчастному народу. А народ, между прочим, их и в глаза не видел! Так кому их отдавать?